медленно шёл к своей машине и слегка покачивал головой.
«Вот это спектакль. Вот это экспромт. Какие таланты», – размышлял Фёдоров с довольной улыбкой.
Он как раз вышел из театра, когда молодой человек, назвавшийся Георгием, подлетел к Татьяне Рошиной. А дальше Михаил замер и с восторгом смотрел на развернувшееся представление. И надо сказать, если бы его сегодня не предупредил майор КГБ Лазарев, то был готов поверить, что действительно у Татьяны Рошиной и Георгия есть дочь, которую она бросила.
9
Было уже за полночь, московские улицы опустели, и только редкие машины проезжали мимо припаркованного у обочины на улице Тверской ничем не приметного фургончика. Двое мужчин сидели внутри и следили за аппаратурой, которой был напичкан кузов.
– Как дела, как там наши голубки, воркуют? – Лазарев вошёл в кузов фургончика и без шума закрыл дверь.
Один из сотрудников снял наушники и с довольным видом подмигнул Анатолию:
– У них там полный порядок. Во даёт эта Лариса! Вот это женщина! Она Светлова уже два раза успела выпотрошить, – мужчина сделал неприличный жест и засмеялся.
– Запись идёт с того момента, как они вошли в квартиру, так что всё зафиксировано. Сейчас уснули, там всё тихо, – добавил второй сотрудник.
– Ну и хорошо, продолжайте наблюдать. Пойду дам команду отпустить Рошину из отделения милиции. Если вдруг она здесь появится, то её ни в коем случае в квартиру пускать нельзя.
Лазарев вышел из фургончика и по телефону-автомату связался с сотрудником, отвечающим за Рошину.
– Всё, можете её отпустить.
– Хорошо, отпускаем. Тут только Георгий спрашивает: может ли он ещё поизображать сожителя Татьяны и переспать с ней, – донесся из трубки довольный смешок.
– Георгий хорошо поработал сегодня. Он что, не устал? А Рошина что? – усмехнулся Анатолий.
– О, у них тут всё нормалёк, она уже сама его целует и обнимает.
– Пусть делают что хотят. Георгию от меня спасибо. – Лазарев повесил трубку и направился к своей машине.
Анатолий вёл машину по ночной Москве. Этот город никогда не спит, движется, сверкает огнями, гудит поливальными машинами, но никогда не спит. Мотор служебной «Волги» тихонько урчал. Опавшие листья вылетали из-под колес автомобиля и, кружась, плавно опускались на землю. Пахло осенью и хотелось скорее в тепло. По ночам уже морозило, и пожухлая, а местами всё ещё зелёная трава к утру покрывалась замысловатыми рисунками инея, но днём светило довольно тёплое солнце.
Анатолий любил каждое время года по-своему, но только ранней осенью на него время от времени нападала лёгкая хандра, когда солнце на закате покрывало багряными оттенками всё вокруг и сизые тени обволакивали щемящей грустью город. Тогда величавая красота танца ярко-разноцветных опадающих листьев, улетающие стаи птиц, как будто бегущих от неизбежности, навевали глубоко в душе запрятанные воспоминания, эмоции и желание убежать от себя и от захлёстывающего, всепоглощающего чувства одиночества.
Он