вышли из зрительного зала и, пройдя маленький коридор, вошли в кабинет директора театр-студии. Фёдоров плотно закрыл дверь, придвинул гостю стул и сам сел по другую сторону стола.
– Слушаю вас внимательно, – произнёс, усаживаясь поудобнее.
– У вас в театре служат Татьяна Рошина и Глеб Светлов, – медленно начал Лазарев. – Нам стало известно, что актёры в скором времени собрались пожениться. Так вот, этот брак крайне нежелателен. Прошу вас помочь его расстроить.
Михаил продолжал смотреть на майора. На его лице не отразилось ровным счётом ничего, но в голове произошло не просто зашкаливание эмоций, а целый табун мыслей одновременно пронёсся ураганом.
«Вот так да! То есть эта свадьба не устраивает КГБ, ничего себе расклад. Что ж такого особенного в этом Глебе?»
То, что это не связано с Рошиной, Фёдоров был уверен. Он давно знал Татьяну, и никакие её проделки никогда не вызывали интерес у спецов. А вот то, что КГБ до такой степени опекает Светлова, это и удивило, и насторожило одновременно.
«Глеб талантлив, спору нет, но здесь кроется что-то совсем другое. Что ж, расстроить эту свадьбу всё равно придется, если такой человек, как майор КГБ, лично об этом попросил, то выбора всяко нет никакого. Да и ему самому этот фарс со свадьбой не очень-то нравился», – бешеный поток эмоций затих.
– Понятно, как много у меня на это есть времени?
– Чем быстрее, тем лучше. Но понимаете, следует не просто расстроить брак этой пары, нужно, чтобы они прекратили близкие отношения, так как беременность Рошиной от Светлова крайне нежелательна. С нашей стороны будут также приняты некоторые меры, но, думаю, и ваша помощь пригодится, – взгляд синих глаз Лазарева был спокоен.
– Да, всё понял. Нужно будет связаться с вами по окончании этой миссии? – Фёдоров изобразил полное участие.
– Нет, не стоит, за вами будут присматривать, но если понадобится помощь, то можете обратиться лично ко мне, – Лазарев протянул Михаилу листок бумаги с номером телефона.
– Понятно. Что-то ещё? – глаза Фёдорова выражали только вопрос и ничего больше: ни досады, ни недовольства, ничего.
«Он явно сможет без репетиций сыграть всё: от лешего на болоте до византийского императора. – Невероятный талант, да и манера двигаться, говорить сразу же очаровали Фёдорова в собеседнике. – Необычайный дар у этого парня. А глаза-хамелеоны с переливом от голубого до зелёного – большая редкость. Какой редкостный талант пропадает, – мелькнула мысль, но сразу же на смену ей пришла другая. – А почему пропадает? Именно настолько талантливые и сильные люди должны выполнять сложную работу, на которую нормальный человек не способен».
– Нет, это всё, до свидания, – Лазарев встал и протянул руку для прощания.
– Хорошо, всё сделаю, как вы просили. До свидания.
Когда дверь за визитёром закрылась, Фёдоров подошёл к небольшому зеркалу, висящему в кабинете. Увидел симпатичного мужчину, в глазах которого отразилась усталость и лёгкая печаль от того, что в расплату за занятие любимым