всё-таки развяжет пленника, и следил, чтобы в порыве торжества он не стал глумиться над поверженным. У подлецов в порядке вещей демонстрировать свою силу беспомощной жертве – пинать, охаживать плетью и всякое такое унизительное, не боясь отпора. Пёс прижался к его ноге, ловя малейшее движение повелителя, чтоб догадаться о приказе за мгновение до произнесённого слова и броситься его выполнять.
Вождь оборвал смех резко, будто отсёк ножом, и заговорил полушёпотом, с присвистом между редких зубов, с огоньком в глазах, алчно вспыхивающим, как в чахоточной лихорадке.
– Мы с тобой покорим всё побережье и горы! Все племена станут нашими данниками! Харлиссы станут богами! Твоё ведовство превзошло возможности волхвов всех окружных племён, и славу эту надо утвердить властью!
Карачум расхаживал по земляному полу хижины, искоса поглядывая на свою жертву, которая продолжала лежать, ибо вождь ещё не решался освободить её от ремней.
– Я могу править обширными землями, держать в повиновении многие племена. А вместо этого сижу здесь, в долине, с горсткой неумех, которые не научились ещё как следует ловить рыбу, чтобы не тревожили мысли о голоде. Твоё имя – первый шаг к страху, которым мы опутаем всех соседей. А кто осмелится перечить – учиним примерное наказание. В назидание! Ну, не мне тебя учить… – и довольно рассмеялся, подмигивая «компаньону», как заговорщик, раскусивший хитрую махинацию мошенника, но не сдающий его из соображений собственной выгоды. – Как ты справился с морским драконом – и по сю пору никому не внятно. Только рукой взмахнул и заклятье наложил! Непонятое могущество рождает страх и повиновение! Нельзя упускать плывущую в руки власть!
Волхв молчал.
– Ты чего, онемел от счастья? Сам-то и подумать не мог, что такое может статься? – вождь возомнил себя покровителем, открывающим головокружительные возможности недотёпе, не способном с умом применить дарованную ему богами силу подчинять себе людей, понуждать их пресмыкаться, а самому богатеть и стяжать славу. – Если бы не я, так и жил бы в нищете у Медведей, лечил их болячки, да помыкали б тобой, как прислужником. Ты им чужак по рождению, неровня им, и дальше рабского порога тебя не пустят ни за что при всём твоём усердии.
Нахально возведённый поклёп связанная жертва стерпеть не смогла и напомнила глумливому оратору о его собственном подлом поступке и об источнике ведовских знаний:
– Ты же бросил меня подыхать в горах, пальцем не пошевельнул для спасения! Столько лет не интересовался моей судьбой, зная, что я жив! Если б не Медведи, ты бы со мной сейчас не разговаривал и о владычестве своём не мечтал. И волховским могуществом я обязан Медведям. Это их Шилак указал мне дорогу да научил таинствам.
Баюр сдвинул брови. Эта история была ему доподлинно известна. Впрочем, обещания и распалившиеся мечты деспота о безграничной власти и вседозволенности тоже новизной не блистали и были