сильно, – всхлипывая, прошептала она.
– Ты его любишь – я это вижу, – продолжила Гертруда, слегка прищурившись, – А он тебя?
– Да. Я в этом уверена, – не задумываясь ответила девушка, – Иначе я бы сейчас не сидела у тебя, тётя – и совсем нескоро бы тебя увидела…
Гертруда внимательно посмотрела на Беатрис.
– Но и последний вопрос… Прости меня, если я лезу не в свое дело – ведь ты уже взрослая, но я ведь желаю тебе только добра, ты это знаешь…
Беатрис покраснела, понимая свою тетушку без слов, и молча кивнула головой. Однако ожидаемых нотаций от Гертруды не последовало – она лишь спокойно взглянула на свою племянницу и, осторожно взяв её за руку, ласково заметила:
– Ты наверняка знала и хотела этого, верно? Я не стану тебя за это осуждать.
Девушка подняла на нее свои глаза, полные слез, и крепко обняла свою тетю, наконец позволив своим чувствам и эмоциям освободить ее уставшую душу. Она зарыдала, и Гертруда попыталась успокоить ее, поглаживая свою племянницу по спине.
– Как мне дальше быть, тетя!? – воскликнула она в перерыве между плачем, – Я так сильно по нему скучаю – и не могу ничего с собой поделать!
– Наберись терпения – он скоро вернется. И с ним все будет хорошо, слышишь? – спокойным тоном объясняла Гертруда, – А сейчас поешь – тебе нужно быть красивой и сильной, Беатрис.
Девушка нехотя села обратно за стол и начала завтракать. Но аппетит вернулся к ней, и она съела всю свою часть завтрака, и Гертруда, довольно улыбнувшись, ласково осмотрела свою повеселевшую племянницу и уверенным голосом произнесла.
– А теперь собирайся – пойдем прогуляемся… Свежий воздух пойдёт тебе на пользу…
Девушка послушно выполнила наказ своей тети, почти позабыв о своей тоске, и, дождавшись Гертруду, вскоре вышла на улицу, где провела свой день вместе со своей тетей, занимавшей её лёгкими и непринужденными разговорами.
До Рольфстауна оставалось всего пару часов езды, но уже почти стемнело, и потому Грегор и Каспар решили подождать завтрашнего утра и устроили привал у крупного озера, где наёмник предложил остановиться. Привязав поводья коней к ближайшему дереву, он отправился собирать ветки для костра, а чародей пошел охотиться на уток, уже представляя, как он будет с удовольствием есть их нежное мясо, слегка поджаренное на тлеющих угольках костра.
Но охота оказалась не самой легкой: когда Каспар попал молнией в одну утку из большой стаи, решившей отдохнуть на озере, то все оставшиеся птицы на озере резко взлетели, и он больше не смог больше ни в кого попасть, истратив ещё с десяток молний. А потом, с досадой провожая взглядом напуганную стаю уток, чародей понял, что его подбитая его молнией утка сейчас находится в центре озера, и он, недовольно ворча, с трудом взгромоздился на высокий камень у поверхности озера и громко произнес, направив руку в сторону своей добычи:
– Toirt!
Убитая утка подлетела