большой, что это вещество навсегда заняло место в ее метаболизме, и стоит циклу закончиться, Ксюша умрет, и ей нужна новая доза, чтобы снова реанимироваться. В первый месяц я со счету сбился, сколько раз она умирала у меня на руках, а я брал расческу, делал надрез на руке Ксюши и оживлял ее снова и снова. Тогда фраза «пока смерть не разлучит нас» утратила для меня, да и для нее, всякий смысл. Затем периоды цикла стали длиннее, а через год этого ужаса Вершинский заказал на заводе особый наруч для Ксюши, куда вставил расческу, как в сейф, после чего инъекции реликта происходили автоматически, когда нужно, уже без моего участия. И никто, кроме Ксюши, получить дозу реликта уже не мог. Потому что весь известный реликт находился либо в расческе, либо в броне батипланов.
Я тогда был уверен, что Ксюша уйдет. Она к тому времени уже изменилась сильно, все меньше и меньше отягощала себя человеческими условностями. Пока ее жизнь, в виде расчески из реликта, находилась в моих руках, я чувствовал себя нужным. Но потом мою функцию взял на себя автомат. Это было не очень приятно. Но Ксюша не ушла, осталась со мной и осталась в команде. Теперь прошел еще год, все в команде к такому положению дел притерпелись, и теперь обстановку можно было, пусть и с натяжкой, назвать стабильной. Старые страхи уже не так тяготили меня.
Многое произошло, прежде чем я понял все причины, по которым Вершинский держал существование реликта в тайне ото всех, кроме нас, ставших невольными свидетелями его свойств. Поначалу мне казалось, что реликта мало, и Вершинский не хотел никому давать ложных надежд на существование неуязвимой брони. Но потом я понял – дело не в этом, или не только в этом. Главное, что мало кто удержался бы от возможности сделать свое тело неуязвимым. Но это лишь верхушка айсберга, дальше хуже. Я по себе знал, после нескольких небольших доз реликта, насколько от него срывает крышу. Кажется, что ты бог, а люди вокруг – так, грязь под ногтями. Ксюша каким-то непостижимым образом контролировала это, а я бы так долго не смог, как она. Мало кто бы смог. Большинство, ощутивших такую силу и власть, ринулись бы воплощать идеи о мировом господстве. Мало нам биотехов, что ли? Не хватало еще накачанных реликтом суперменов. Нет уж, спасибо. Так что я целиком поддерживал Вершинского в сохранении этой тайны. Но и ему, и мне хотелось узнать, откуда реликт вообще взялся, почему его так мало, почему о нем никто ничего не знает. Еще мне было интересно, кому в голову пришло из столь ценного материала отлить банальную до предела расческу. Но никаких документов, ни прямых, ни косвенных упоминаний, никакой информации не нашлось ни в старых штольнях, ни на подводных шельфовых базах, оставшихся после войны. Что-то когда-то наверняка знал Альбинос, именно от него расческа досталась Вершинскому, именно Альбинос работал на корпорацию «Хокудо», где знали секрет нанесения реликта на обшивку батипланов. Но если Вершинский что-то у него выведал, со мной он не поделился.
Гравилет