торговый караван из восточных клиньев. Тот же, что нужен мне.
По заведенному порядку не хронист должен бегать за купцами, а те прислать человека, который обстоятельно расскажет летописцу обо всем, что творится в землях, через которые шел караван. Но сегодня в ратуше взялись белить печи, и находиться в душном, пропитанном едучими, вызывающими головную боль запахами помещении стало совершенно невозможно. Лучше дышать свежим морозным воздухом на улице. В конце концов, в том, что хронист сам выходит к воротам навстречу каравану, нет ничего особенного. Мой учитель Торгрим Тильд всегда так делал. Встреча стражей каравана с обязательным сбором въездной пошлины, проверкой подорожных, досмотром путников на предмет, не затесался ли среди мирных подданных короля Хрольва известный душегуб и злодей, в семи городах разыскиваемый, займет много времени. Успею, пристроившись на каких-нибудь санях, записать рассказы торговцев.
Стражники между тем оживились, засобирались, начали отходить от жаровни. Показался караван.
Длинная вереница саней и всадников неспешно втягивалась в ворота. Здоровались со знакомыми бывалые купцы, с любопытством озирались новички, окликали своих встречающие.
Я ждал, пока предводитель каравана переговорит с Михелем Мерком, чтобы подойти и спросить, с кем можно пообщаться насчет увиденного в пути, а пока что машинально разглядывал вновь прибывших. Столько радости, веселого оживления было вокруг, что мне даже немного жаль стало, что я никого не встречаю. И тут среди круговорота лиц и фигур… Довольная, сияющая, как новый самовар, знакомая физиономия. Да нет, быть такого не может, неоткуда ему здесь взяться! Но другой такой огненной шевелюры не сыскать, наверное, во всей земле Фимбульветер.
– Харальд!..
За те несколько месяцев, что мы не виделись, друг умудрился заматереть, обзавестись курчавой бородкой и – вот чудеса! – пузом. А так все тот же Харальд Вермъер, большой, рыжий и добродушный.
– Я пока что так, посмотреть, прикинуть, что вообще возить стоит. Набрал всякой ерунды, только чтобы бляху гильдейскую дали. – Харальд погладил свой знак Ханделла, медный круг с изображением весов, подозрительно блестящий. – Решил заодно к тебе заскочить. А что, город знаю, где хронист живет, каждый покажет. А то так год пройдет, два, а потом приедешь к другу, а он: ты, мил человек, кто такой? Не помню тебя!
– Тебя забудешь! Фунс! Харальд! С бородой! А пузо-то как наесть умудрился?
– Подушка. – Вермъер с наслаждением расстегнул пару нижних пуговиц на камзоле. – Неудобно – страсть. Но тощему купцу вера и почет не те. Я и без того в караване на самой низовой должности. Взяли пока учеником, а это хуже тяглового кхарна, никакой воли, даже не уйти из каравана до конца похода. Думал, у тебя погощу, пообщаемся вдосталь, ан нет, завтра с утра изволь в обратный путь собираться. Ни поговорить, ни выпить. Слу-ушай! – хлопнув себя по бокам, друг замер посреди улицы. – А поехали со мной в Мёнлус. Хронистам ведь по другим городам кататься не запрещается?