были повсюду. Утром просыпаешься, открываешь глаза, и тебя уже окружает искусство. Не шедевры, конечно, однако, если присмотреться, творения попроще тоже бывают интересны. Например, пейзажи на стенах «Мамы Софии» – очертания Везувия с десятка разных ракурсов: коричневая гора на фоне ярко-бирюзового неба. С ошибкой перспективы. В дешевых вычурных рамах.
Во всех приличных газетах – «Tribune», «Sun-Times» и даже «Rockford Register» – публиковали статьи о живописи и обзоры выставок в Чикаго. Бекки читала их дома за тостами с маргарином, просматривала разделы, которые раньше даже не открывала. Печатные репродукции в газетах всегда ужасного качества, и ей приходилось вглядываться, чтобы представить себе картину – какой она могла быть на самом деле. По радио передавали объявления о распродажах коллекций и открытии художественных галерей. Не то чтобы она собиралась их посещать. Или собиралась?
А самое ужасное… ее собственная картина. Бекки обожала ее и жаждала еще. Однажды вечером, в ярости от осознания вины и ненависти к себе, Бекки сняла ее со стены и положила в шкаф изображением книзу. А на следующее утро снова повесила, более того – переместила немного вправо. Освободив место для чего-то еще.
– Хватит, – сказала Бекки. Представители и Карл удивленно взглянули на нее – она решительно отложила вилку в сторону. – Клянусь, если я съем еще хоть кусочек…
Они засмеялись и продолжили уничтожать тирамису и шоколадный торт.
Время тянулось медленно; почти час спустя Карл расплатился. Бекки набрала полные руки брошюр и папок (Карл ничего не взял) и пожаловалась, что представители «Молтен» пытались на нее давить. Вышла на стоянку, каким-то образом сумела открыть машину, бросила все на переднее сиденье и включила двигатель.
Чуть не подпрыгнула, увидев лицо в окне. Билл. Господи, чего ему еще? Попрощаться, что-то сказать напоследок… она не намерена торчать из-за него на темной холодной парковке!
Он жестом попросил опустить стекло.
– Что-то забыли? – Бекки постаралась, чтобы ее слова не прозвучали язвительно. Карл уже уехал на своей «акуре».
– Вот это. – Билл протянул ей в окно конверт. – Не хочу быть навязчивым, но… город маленький, все знают – тебе приходится заботиться об отце.
«Не смей говорить о нем!» – подумала Бекки; он застал ее врасплох. Да, в Пирсоне люди знали друг о друге все.
– Времена тяжелые. Мы просто хотим, чтобы вы не сомневались – «Молтен» всегда поддержит. – Билл улыбнулся.
– Я не могу…
– Можешь. По-дружески. Без обязательств.
– Ага. – Бекки сунула ему конверт обратно. Билл отступил, конверт упал на тротуар. Сзади подошел второй представитель.
– Вот такая мы компания! – произнес Билл, садясь в машину. – Не просто компания – братство.
Бекки ждала, пока они уедут. Из ресторана выходили посетители, почти все с картонными коробками – еда навынос, и медленно шли к своим машинам.
Через некоторое