Но вдруг нахмурилась и посмотрела встревоженно.
– Как ты думаешь, чем мы провинились перед ним?
– Боюсь, у меня нет ответа.
– Но ты тоже считаешь, что Давид ушел недовольным нами? – не отставала Стелла. –Считал, что мы подвели его?
Я предпочла, чтобы она не видела моего лица. Повернувшись спиной к гостье, подошла к окну. Стелла не торопила.
Однажды я поняла банальную истину – смерть и жизнь едины. Как и рождение, она часть нашего пути. Этого не изменить. Она может быть милосердна и добра, как любовь. Жестока и мучительна, как месть. Я поняла это очень давно. Но принять не смогла по сей день.
– Мне бы хотелось сказать тебе, что он ушел с миром. Что там, где он сейчас, ему лучше, чем где бы то ни было. Более того, мне и самой хотелось бы в это верить. Но…Разве уходящий с миром человек оставляет близким неразгаданные послания?
– Мы все виноваты перед ним, – сказала Стелла, и голос ее дрогнул.
– Мы перед ним, он перед нами. Вами.
– И тобой.
– Нет. Никогда. Мне не в чем его винить.
– Даже в том, что он ушел, и ты одна?
– Все уходят. Уйдем и мы.
– Не ожидала от тебя подобной банальности.
– Физиологический факт. Старение и гибель организма неизбежны.
– Ох, не начинай. Этот твой рационализм сводит меня с ума.
– А меня неразгаданные головоломки.
– Я чувствую беду.
– Надеюсь, ты ошибаешься. Но в том, что шуму будет много, сомнений быть не может.
– Ты останешься с нами?
– Я не та, кто может вам помочь. Я даже себе помочь не способна.
– Это не так, – приблизившись ко мне, сказала Стелла. Положила ладонь на мое плечо и сказала ласково. – Ты сильнее, чем думаешь. Он выбрал тебя.
Усевшись в кресло с книжкой, я принялась ждать очередного визита. Но за последующий час дальше первой строчки не продвинулась. Мысли мои были где угодно, но не здесь.
Сестры явились вдвоем. Уже не спрашивая, я молча достала тарелки и велела им подкрепиться. Мне с утра кусок в горло не лез, но некая польза от моей стряпни все же была.
Утолив аппетит, они перешли к делу. Партию первой скрипки взяла на себя лже-супруга Давида:
– Ты можешь оставить себе Эдем.
– Попробуй еще раз.
Усмешка показалась и на губах Лики, накрашенных яркой помадой. Она откинулась на спинку стула и посмотрела на меня будто на одну из своих ассистенток на съемочной площадке. Нотка надменного презрения вровень с превосходством появилась в голосе:
– Сколько ты хочешь?
– Последняя попытка.
Со времени нашего знакомства, Лика имела возможность ни раз и ни два убедиться в том, что терпением меня бог не наградил. И, если раньше, будучи супругой моего работодателя, она имела возможность поиграть и помотать мне нервы, то сейчас все кардинально изменилось. Она понимала это отлично. Как и Лена, мышкой затихшая в углу, уступив поле битвы (или переговоров) сестре.
Сменив амплуа, она сказала доверительно:
– Ты же прекрасно понимаешь,