словно страшный сон, и в ней нет ничего нового.
Вот Джеральд, с приятным удивлением на лице; игра доставляет ему удовольствие. Вот Гудрун, наблюдающая за происходящим огромными недвижными, настороженными глазами; игра завораживает ее и в то же время вызывает у нее отвращение. Вот Урсула, на лице которой озадаченность, точно ей причинили боль, и она еще не осознала ее.
Внезапно Биркин поднялся с места и вышел.
– Довольно, – непроизвольно вырвалось у него.
Гермиона поняла смысл его движения, хотя и не разумом. Она подняла затуманенные глаза и наблюдала за его внезапным бегством – как будто непонятно откуда взявшиеся волны унесли его прочь, а затем разбились об нее. Однако ее неукротимая воля заставила ее остаться на месте и машинально время от времени задумчиво вставлять свои мысли в общий разговор. Но она оказалась во мраке, она ощущала себя ушедшим на дно кораблем. Для нее все было кончено, она потерпела крушение и погрузилась во тьму. А между тем никогда не дающий сбоев механизм ее воли продолжал работать, этого у нее было не отнять.
– А не искупаться ли нам в столь чудесное утро? – взглянув на гостей, внезапно предложила она.
– Отлично, – сказал Джошуа, – сегодня великолепное утро.
– Да, сегодня чудесно, – отозвалась фрейлейн.
– Да, давайте купаться, – согласилась итальянка.
– У нас нет купальных костюмов, – усмехнулся Джеральд.
– Возьми мой, – предложил ему Александр. – Мне нужно идти в церковь и читать проповеди. Меня ждут.
– Вы верующий? – с внезапно проснувшимся интересом спросила итальянская графиня.
– Нет, – ответил Александр. – Вовсе нет. Но я верю, что древние институты следует поддерживать.
– В них столько красоты, – изящно ввернула фрейлейн.
– Действительно, – воскликнула мисс Бредли.
Гости высыпали на лужайку. Стояло солнечное, теплое летнее утро, и сейчас, когда лето только начиналось, земля жила тихой, похожей на воспоминание жизнью. Где-то в отдалении слышался перезвон церковных колоколов, на небе не было ни облачка, лебеди на озере походили на брошенные в воду белые лилии, павлины важно и надменно прохаживались по траве, то укрываясь в тени, то выходя на солнце. Хотелось с головой окунуться в эту безупречность, свойственную только миру, которого более не существовало.
– Всего хорошего, – попрощался Александр, весело помахав им перчатками, и, направляясь к церкви, исчез за кустами.
– Итак, – начала Гермиона, – кто будет купаться?
– Я не буду, – сказала Урсула.
– Вам не хочется? – медленно оглядывая ее, спросила Гермиона.
– Нет, мне не хочется, – ответила Урсула.
– Мне тоже, – присоединилась к ней Гудрун.
– А что с моим костюмом? – поинтересовался Джеральд.
– Понятия не имею, – рассмеялась Гермиона с многозначительной ноткой в голосе. –