моему хозяину, и он уже решит, что делать.
– Думаю, он меня поймёт, – осклабился имперец. – И вообще, тебе кто слово давал?
– Но Вы можете навлечь на себя скандал.
– А ты будто собираешься рассказывать об этом, м-м? Хочешь, чтоб тебя бешеным признали и прикончили?
Астэ понял, какой горький резон есть в этих словах. Он замолчал и покорно проследовал за имперцем, который, казалось, готов был потирать руки.
«Если кому-то и надо лечиться, так это тебе», – подумал Астэ, стараясь заглушить страх.
Они зашли в небольшое помещение в том же саду, похожее на оранжерею, разве что без растений. Оно не было заперто, да и сам сад не был огорожен – никому бы не пришло в голову что-то красть оттуда. Войдя внутрь, Астэ поблагодарил судьбу за то, что там никого не было.
– Раздевайся до пояса и ложись на пол.
Спорить было бесполезно – только раздражать; быстрым движением Астэ скинул верх и лег на пол, твердо намереваясь не издавать ни звука.
Но звук он всё же издал, с самого начала – уж очень неожиданно-обжигающим был удар. Вскоре он уже выл, отчаянно надеясь, что это скоро закончится. Жгло невыносимо; с каждым разом казалось, что следующего он уже точно не выдержит. Имперец смеялся.
– Ну что за жалкое создание!..
Тут Астэ не выдержал и ответил:
– Но я же не умею, как Вы, блокировать боль!..
– Ты что-то там ещё вякаешь?
– Да чем я хуже тебя!!! – эти слова вырвались примерно в том же состоянии, в котором он заломил руку своего мучителя; он их не контролировал, и теперь осознавал, что они могут за собой повлечь.
На секунду воцарилась мертвейшая, вгоняющая ужас под кожу тишина. Немного придя в себя после потрясения, имперец медленно проговорил:
– Да ты просто позор для своей нации. И как только тебя такого держат, да ещё и у кого держат…
«Нации?.. О чём он…» – внезапно вклинившаяся мысль на секунду разогнала животный страх; но это была лишь секунда. Потому что в следующий момент на Астэ обрушился такой удар, что ему показалось, будто поверхность спины рассечена до костей. Он издал крик; вслед за этим ударом последовал ещё один. Пока поднималась рука для следующего, Астэ прокричал:
– Пожалуйста простите меня, я был неправ, я ничтожество, я ошибка природы, я позор для своего хозяина, я недостоин того, чтобы Вы тратили на меня свои нервы и время, простите… – последнее слово он выдавил, вжимая голову в пол, с ужасом думая, будет ли это продолжаться. Он бы не выдержал; чувство у него было такое, будто со спины содрали кожу.
Имперец, похоже, решил, что на этом достаточно – всё же нехорошо портить чужое имущество, да и эти его крики могли привлечь ненужное внимание.
– Так уж и быть, хватит с тебя. Я и правда кучу времени на тебя потратил. Надеюсь, тебя скоро пристрелят, идиот несчастный.
Он вышел; Астэ продолжал лежать на полу. Боль, ненависть; он боялся сдвинуться с места, поэтому сжал изо всех сил кулаки и рыдал, уткнувшись в пол. «Да ты и правда ничтожество; полнейшее ничтожество!»
Он