быть бесстрашным в бою.
***
Я выжил в этих жестоких боях, хотя и был изувечен. Я живу, дышу, радуюсь солнцу. И я никогда не забываю своего друга Муссу. Это ему и другим таким, как он, героям воздвигнут ныне величественный памятник на Зайцевой Горе: солдат из камня смотрит на прекрасную русскую землю.
Дед Андриан
Комиссар дивизии разыскал лошадь. В повозку положили соломы, на солому тяжелораненых. Старичок из местных крестьян подъехал. Представился:
– Дед Андриан. Позвольте, я повезу раненых? – попросил старичок. Он обращался не к кому-то в отдельности, а непосредственно, ко всем «военным». Комиссар смерил старичка испытующим взглядом: «Поди, за семьдесят тебе, а собрался как молодец, толково, и тепло, и легко, хоть в разъезде, хоть в работе». Уверенно ответил:
– Ко времени. Спасибо, дедушка. Выручай.
– Затем и приехал. Куда везти прикажите?
– В санбат надо бы.
– Что такое «санбат?»
– Санитарный батальон.
– Вроде госпиталя, значит?
– Вроде. А найдешь его?
– В Доброе-то? На всю округу село известное. Как пять пальцев знаю. Не сомневайтесь, найду. Доброе-то оно и есть доброе, если там жизнь возвращают раненым. Только и в той деревне теперь полным – полнехонько нашего брата.
– Ничего не поделаешь. Пусть еще потеснятся. Другого выхода у нас нет. Вот в твое распоряжение, отец, тяжело раненые, у которых для ходьбы сил не осталось.
– Понимаем. А может все-таки в Хавки отвезти? Там тоже полным-полно нашего брата – в бинтах.
– В Доброе!
Две телеги проезжали через какие-то деревни, неизвестные раненым. Только одну запомнил политрук Иван Грунин: стоит на горе, посреди речушка течет.
Раненых в деревнях полно. Дома, сараи, погреба забиты ими. Встречая и провожая взглядом раненых, никто не разевает рта от удивления. Привыкли.
Вечерело, холод спускался на талую землю, когда добрались до места. Госпиталь это или только санбат – не понять Грунину. Он измучился окончательно. И день ему показался бесконечно долгим. Иван Петрович ослаб. Появилась вялость, безразличие ко всему. Если бы спросили сейчас: «Чего хотите, товарищ Грунин?»– ответить он бы не смог.
«Тревожные симптомы» – сказал бы, глядя на Грунина, доктор. Но в деревне, куда привез раненых дед Андриан, не только доктора, никаких медиков вообще не было. Это соседняя с Добрым, затерянная в лесу маленькая деревушка. Сюда направили деда Андриана с Груниным потому, что в Добром действительно раненых полным – полно.
Грунина отнесли в дом к одинокой старушке. Она определила его на печь, уложила рядом с сохшей там рожью.
Более суток спал Иван Петрович на печке. И еще сутки пролежал там без движения.
«Вот так и помру здесь. Ну и что же, пускай». В тумане сознания мелькали недобрые мысли. Но они слабо держались, уходили, не выдерживая натиска более сильных: «Умереть сегодня? Не согласен!»
В такие тяжелые минуты раненый вспоминает