работая непосредственно с Бардиным, что моментально придало ей напыщенной важности. А уже через год с небольшим в результате какой–то склоки в редакции и последовавшей за ней внутренней перетасовки, она вдруг получила должность редактора. Поскольку никакими блестящими способностями Неонила не обладала (яркой в ней была разве что внешность — не классическая, но интересная), то причину её карьерного взлета многие сразу же усмотрели исключительно во вмешательстве Бардина. После того же, как он стал открыто ей покровительствовать, помогая упрочить положение в коллективе, сомнения развеялись даже у самых отъявленных скептиков. По–настоящему успешного редактора из Неонилы не получилось, в творческом плане с её назначением газета больше проиграла, чем выиграла, что иногда отмечал и сам Николай Левандовский. Однако, вопреки всему, Неонила по–прежнему занимала редакторское кресло. В новых политических условиях её главным козырем стала самозабвенная преданность «семье» и готовность беспрекословно выполнять поставленные новые задачи. Неониле сильно доставалось от Черняевых: они уже дважды судились с ней из–за неосторожных публикаций (причём оба раза выиграли суд) и подвергали её насмешкам и оскорблениям, изыскивая способы, как сделать это максимально болезненно. Ей же приходилось всё сносить, следуя диктуемой свыше политике. Левандовские, понимая, что сами подставляют её под удар, чувствовали себя в какой–то мере ей обязанными и делали скидки на недоработки редактора. Вопросом оставалось, как долго продлится нынешняя ситуация, и не выйдет ли однажды на первый план потребность в компетентности, что автоматически понизит котировку чистой лояльности. Именно на ожидании этого строился, главным образом, расчёт Лизы, знающей свои преимущества перед Неонилой. Вместе с тем, наблюдая за соперницей, она пришла к выводу, что ей и самой не помешало бы содействие какого–нибудь авторитетного лица. Не располагая другими вариантами, она также обратила свой взор на Бардина: как её непосредственный начальник он вполне мог — а частично уже и делал это! — обеспечить ей поддержку. В частности, не единожды брал её в помощники там, где мог бы выбрать кого–то другого, и выступал на её стороне в дискуссиях с Арефьевой, которая со стороны городской администрации отвечала за официальную пропаганду.
Между ними очень быстро установились отношения, близкие к дружественным, в чём сама Лиза, легко заводившая дружбу с мужчинами, не видела ничего для себя необычного. Спустя некоторое время она стала подозревать, что нравится Бардину, и вероятно, нравится больше чем просто толковый работник, однако не придала этой догадке особого значения: ну какой серьёзный интерес может быть у него к ней? Он вот тоже нравится ей — как руководитель и как человек, и что с того? Нет, внимание взрослого солидного мужчины было лестно, но она рассматривала это как приятную, ни к чему не обязывающую игру и со своей, и с его стороны. Для неё он был кем–то вроде личного наставника — умного,