сказал об этом Роджеру, и тот…
Рыдания возобновились с новой силой, а Молли не удержалась от комментария:
– Напрасно мистер Роджер, едва успев приехать, рассказал о провале брата.
– Тише, тише, милая! – остановила ее миссис Хемли. – Роджер хороший мальчик, и сам ни за что ничего бы не сказал, но муж принялся его расспрашивать, даже не дав перекусить, едва вошли в столовую. Единственное, что он сказал – во всяком случае, для меня, – что Осборн переволновался, а если бы сдал успешно, то получил бы стипендию и место в колледже. Но, по словам Роджера, с таким результатом надежды нет. Это просто убило отца: он так рассчитывал на успех старшего сына! Осборн и сам ничуть не сомневался в успешном исходе. Только мистер Хемли ничего не хочет слышать и страшно сердится. Бедный, бедный Осборн! Я так хотела, чтобы после экзамена он сразу приехал домой, а не к товарищу, надеялась утешить, а теперь рада, что его нет: пусть отец немного остынет.
Делясь невзгодами, миссис Хемли постепенно успокоилась и, наконец отпустив Молли переодеваться к обеду, заметила:
– Вы настоящее благословение для сердца матери, дитя! Умеете сочувствовать и в радости, и в горе, и в гордости (еще на прошлой неделе я так радовалась и гордилась), и в разочаровании. А теперь ваше присутствие за обедом позволит нам избежать болезненной темы. Бывают такие ситуации, когда гость благотворно влияет на обстановку и помогает сохранить мир в доме.
Готовясь к выходу и надевая в честь приезда молодого джентльмена безвкусное, слишком нарядное платье, Молли обдумывала новость. От известия о неудаче в Кембридже ее неосознанное поклонение Осборну ничуть не дрогнуло, но на Роджера, который, едва вернувшись домой, обрушил на родителей дурное известие, она рассердилась.
В гостиную она спустилась без каких-либо теплых чувств. Роджер стоял возле миссис Хемли, сквайр еще не появился, и Молли показалось, что, когда она открыла дверь, мать и сын держались за руки, однако полной уверенности не было. Хозяйка сделала шаг навстречу гостье и так тепло, дружески представила ее сыну, что, воспитанная на простых, искренних традициях Холлингфорда, Молли едва не подала руку для пожатия тому, о ком уже так много слышала: сыну добрых друзей. Оставалось лишь надеяться, что мистер Хемли не заметил этого движения, поскольку не сделал попытки ответить, а ограничился поклоном.
Высокий, крепко сложенный молодой человек производил впечатление скорее силы, чем элегантности: квадратное красное (по определению отца) лицо, глубоко посаженные карие глаза под густыми бровями, каштановые волосы. Чтобы что-то рассмотреть, он щурился, отчего глаза казались еще меньше. При желании сдержать смех большой рот с чрезвычайно подвижными губами забавно морщился и сжимался, пока наконец веселье не находило выхода, черты не расслаблялись и на лице не появлялась широкая солнечная улыбка. В такие минуты открывались безупречно ровные белые зубы – единственное украшение – и грубая внешность будто озарялась.