повернулся и прорычал:
– Принесите бутылку бургундского с желтой пробкой, я сказал! И побыстрее!
Дворецкий удалился в недоумении, зная, что предпочтения мистера Осборна до этой минуты всегда определяли порядок в доме. Если старший сын желал какого-то особого блюда или напитка, особого места, особого уровня тепла или прохлады, его желания немедленно удовлетворялись, ибо он был наследником – самым утонченным, умным и талантливым в семье. Все слуги, как домашние, так и дворовые, разделяли это мнение. Если мистер Осборн считал необходимым спилить или оставить какое-то дерево, желал что-то изменить в хозяйстве, требовал чего-то особенного в уходе за лошадьми, все тут же бросались исполнять обладавшие силой закона распоряжения. И вдруг сегодня было приказано принести бургундское с желтой пробкой, и оно немедленно появилось на столе. Молли стала свидетельницей тихой страстности поступка. Она никогда не пила вина, а потому могла не опасаться, что ее бокал наполнят, однако, проявляя верность отсутствующему Осборну, сочла необходимым прикрыть бокал смуглой ладошкой и сидеть так до тех пор, пока вино не сделало круг и Роджер с отцом не насладились его вкусом.
После обеда джентльмены долго сидели за десертом. Молли услышала их смех, а потом увидела, как в сумерках они вышли в сад. Роджер без шляпы, с руками в карманах, беззаботно шагал рядом с отцом, который вновь обрел способность к обычному громкому, жизнерадостному разговору, совсем забыв про Осборна. Vae victis! [16]
Таким образом, с молчаливым противостоянием со стороны Молли и мало напоминавшим доброту вежливым безразличием со стороны Роджера молодые люди успешно избегали друг друга. У него хватало занятий, не требующих ее участия, даже если бы она была готова участвовать. Хуже всего оказалось то обстоятельство, что по утрам, пока миссис Хемли оставалась у себя, Роджер оккупировал библиотеку – любимое убежище Молли. Через день-другой после его возвращения домой гостья робко приоткрыла дверь и, обнаружив молодого хозяина погруженным в книги и газеты, в изобилии лежавшие на большом, обитом кожей столе, тихо удалилась, прежде чем тот успел повернуться, увидеть ее и отличить от горничной. Каждый день Роджер подолгу ездил верхом: и вместе с отцом по окрестным полям, и в одиночестве – далеко и хорошим галопом. Молли с радостью составила бы ему компанию, так как очень любила верховые прогулки. В первые дни в Хемли зашел разговор о том, чтобы послать в Холлингфорд за амазонкой и серым пони, однако после некоторого размышления сквайр заявил, что так редко выезжает дальше своих полей, где работают люди, что боится, как бы десять минут поездки по неровной рыхлой земле и двадцать минут неподвижного сидения, пока он будет давать указания, не показались ей слишком скучными. А теперь, когда Молли вполне могла бы ездить вместе с Роджером, ничуть ему не докучая – об этом бы она позаботилась, – предложения никто не повторял.
В