подлый рыбак, заячья кровь, вонзил тебе сзади нож прямо в голову, воткнул его прямо тебе в череп, ты разве ничего не помнишь?!
Хродмар с сонным выражением лица присел на пень, где недавно сидел Ингольв.
– Последнее, что я помню… это бабу… – отмахнулся Хродмар.
Ингольв обнял Хродмара, да так крепко, что тот аж крякнул.
– Ты пьяный, что ли? – изумился Хродмар.
Ингольв осмотрел еще раз голову брата и убедился, что она цела.
– Эй! Где вы там!? Мы уже все разобрали без вас! – окликнул их Йофрид.
***
Оттар и Муль несли сундук, наполненный доверху серебром и всякой ритуальной утварью. Йофрид нес на себе жену рыбака, она была без сознания, другой рукой он тянул за собой еще парочку связанных испуганных девок. Ингольву пообещали самый большой трофей – размером с локоть золотой крест с распятым богом франков, потому как осада удалась в первую очередь благодаря Ингольву. Он, разумеется, поблагодарил, но не испытал такой уж гордой радости – обычное дело. Хродмар напротив, высокомерно шел с надетым на шею золотым колье с квадратными рубинами. Это ведь только его первая вылазка, а каков улов! – говорило его выражение лица. То, что он недавно мертвым лежал в собственной луже крови, как ни странно, его не особо волновало. Он и вправду ничего не помнил или не хотел помнить, сейчас его занимало кое-что другое. Хродмар торжествующе шел позади Йофрида и с вожделением разглядывал рыбачку. Она же будто почувствовала этот взгляд и очнулась. Все ее тело объяла дрожь, ведь она своими глазами видела, как этот человек упал замертво! Она закричала, снова попытавшись выбраться, но Йофрид только с усмешкой хлопнул ее по заднице и сказал:
– Не бойся, рыбка моя, я нежен, как облако!
***
Солнце шло к закату, и Сидрок приказал разбить лагерь. Вдоль берега стояли в целый ряд вытянутые гордые змеиные глотки кораблей, словно они оберегали своих хозяев. Выкатили и откупорили брюхатые бочки с пивом. Зажгли очаги, зажарили мясо. Толпы дружинников обступили ярлов с конунгом и с удовольствием начали слушать истории об их подвигах.
Сидрок громко и взволнованно рассказывал о своих приключениях, но не успел он закончить, как ратники принялись уговаривать конунга Гисли поведать о своих славных походах и желательно с помощью песни! «Много золота – много удачи!» – перешептывались воины, намекая на состояние конунга. Это очень задело Сидрока, хоть он и не подал виду. Конунг поднял руки: «Ну, хватит-хватит!»
Гисли был таким же властным, как и все конунги, но считал лишним часто проявлять свою силу. Казалось, что чем чаще он ее будет проявлять, тем ее быстрее растратит, а власть сохраненная – излучает величие. Кто знает, может именно поэтому люди тянулись к нему.
«Спой тогда!» – уговаривали его. Гисли отказывался, смеясь. Тогда все хором начинали, ускоряясь, выкрикивать имя конунга, хлопая в ладоши, а те, кто был с оружием, бряцал им по умбону щита, и конунг сдался. Крикнув: «Давай, Синдри, заводи!» Он заскользил смычком по струнам тальхарпы. Под красивую тягостную