Он всю жизнь ждал этой минуты, мечтал пролить чужую кровь, но что-то внутри, страх ли, трусость ли, сомнения, удерживало его от проведения казни. Франк с пухлыми усами вместо того, чтобы молить о пощаде, с трудом перевернулся на спину, вынул деревянный крестик и, поцеловав его, всем видом показал: «Добивай, я готов!» У Хродмара вспотели руки. Но стоило ему ощутить на себе недопонимающие взгляды своих соратников, как он, закрыв глаза, все-таки замахнулся, глубоко вдохнул и раскроил череп храброму франку. Товарищи заметили с какой неуверенностью он добил врага, они в сомнении наморщили носы, подняв брови, Муль снова не сдержался:
– И меня еще трусом обозвали, тьфу! Как этот сосунок только жив остался!
Хродмару было больно это слышать, но ему не хватило смелости ответить.
Таким образом, без особого труда, деревушку заняла лишь малая часть дружины Сидрока. Они немедля помчались рыскать по каждому дому в поисках наживы и спрятавшихся жителей, часть которых по разным причинам не укрылась в церкви. Саму церковь, самое вкусное, викинги оставили напоследок. Они выбивали двери домов в поисках наживы, и их предвкушение становилось только глубже и слаще. Хродмара крайне увлекло это занятие, он жаждал доказать свою удаль перед соратниками, что так усомнились в нем. Ингольв поспешил присоединиться к остальным, но вдруг отвлекся на какого-то черного ворона… Он был неестественно крупных размеров. Приземлившись на крышу хаты, птица будто намеренно смотрела на Ингольва, и эйнхерий ощутил что-то неладное и чужое.
Тем временем на Муля из-за угла напал крепкий крестьянин, повалив его на землю. Хродмар нехотя собрался было помочь, но тут ему краешком глаза посчастливилось заметить женский сарафан, мелькнувший в проеме хаты. Он задумчиво почесал подбородок и решил, что Муль как-нибудь сам справится, удалой ведь – не пропадет, и направился в крестьянский дом. Оказавшись внутри, Хродмар увидел женщину, укрывшуюся в углу за большим сундуком. Она испуганно закричала и жалостливо залепетала что-то на своем языке, хотя даже глухой бы понял, что она горько молила о пощаде. Хродмара это ничуть не смутило, а только возбудило. Он с довольной ухмылкой неторопливо зашагал к ней, потянув свой ремень. Женщина перевела свой взгляд за спину мародера… Хродмар поздно осознал, что это была подстава. Недруг выскочил из-за двери, запрыгнув на спину Кузнецу. Стол опрокинули, посуда разбилась. Он повалил огромного неуклюжего кузнеца на землю и вонзил ему нож прямо в череп. Это был тот самый рыбак.
Он продолжал наносить ему удары, пока в голове Хродмара не образовался кровавый пруд среди рощи из волос. В эту минуту в комнату вбежал Ингольв и увидел страшное: лицо брата лежало в кровавой луже. Ингольв окоченел. Невозможно, чтобы его единственная возможность исполнить волю богов – так просто испарилась. Ульфхеднар оскалился, и в рыбака вселился такой ужас, что он выронил нож, будто увидел воочию, как человеческий рот вытянулся в волчью пасть. В следующее мгновение его голова слетела с плеч,