всего лишь защищал своего брата, дорогой мой ярл, весь этот кавардак учинили медвежеголовые, Тюр мне свидетель!
– Это правда? – обратился к остальным очевидцам Сидрок.
– Белоус не врет, волк требовал честного боя!
– Не-не, ульфхеднар дрался, как сущий зверь, покуда братишка его слюни пускал!
Вальборг шепнул Сидроку на ухо:
– Сам ведь, дурень, посадил себе осиное гнездо на мачту и даже не смутился. Я тебя предупреждал.
Сидрок раздраженно махнул рукой.
– На правду не обижаются! – добавил Вальборг.
– Оружие убрали и тихо-мирно сидим! – крикнул Сидрок.
Берсерки нехотя попрятали оружие и направились куда-то за угол, не спуская озлобленных взглядов с Ингольва. Сидрок подошел к Хродмару и спросил:
– А ты что? Правда зассал?
Хродмар ничего не ответил, но все было ясно по его виду.
– Мда-а-а, – протянул Сидрок, – взял на свою голову, тут не берсерков надо бояться, а вот таких вот…
– Тюленей! С топорами! ХА-ХА! – засмеялся один.
Поднялся хохот, и Хродмару захотелось умереть на месте, только бы прекратить это бесконечное унижение.
– Ну ты и остряк, Агнар!
Сидрок тяжело выдохнул и раздраженно обратился к Ингольву:
– Пойдем-ка с нами.
Ингольв, утерев кровь с лица, повиновался. Его провожали одобрительные взоры кольчужников, некоторые укоризненно и с усмешкой поглядывали на Хродмара, который, от страха чуть было лужей не пропитал штаны. То были невыносимые минуты для него, он совсем не знал куда себя деть. А отец его? Кто-то спросил его ли это сын, на что тот лишь отрицательно покачал головой.
Ингольв с ярлами направились в церквушку. Отныне храм франков превратился в место для отдыха, игрищ и переговоров. Все помещение насквозь пропахло жареной свининой. Всякая утварь, скамьи и прочее были хаотично разброшены. Сами властители восседали за длинным столом с яствами, тут же неподалеку стояли брюхатые бочки меда и пива. На краю стола ярлы играли в хнефатафл36, оживленно переставляя костяные фигуры на оленьей шкуре, расшитой в клетку светлыми нитями. Оранжевые факелы освещали золотую гору драгоценностей в том месте, где ранее возвышался алтарь. Гисли нежно водил смычком, и таинственный звук тихонько звучал в храме.
Ингольв приготовился выслушивать упреки, но вдруг Сидрок из всего этого завидного огня двергов37 вытащил малюсенькое колечко и хвалебно протянул его Ингольву в знак доблести. И Вальборг Железная кость, забыв на минуту о партии, не постеснялся выразить свое уважение волку.
– Возьми-ка и моей удачи заодно, ты хорошо дрался, – протянул ему Вальборг золотой браслет.
И его отпустили. Ингольв почувствовал себя дитятей, которому дали пряник, чтобы больше не проказничал. Но все же поблагодарив щедрых ярлов, он поспешил обратно. По пути многие воины выразили ему свое почтение, подметив, что никогда им еще не доводилось видеть собственными глазами владеющего