велись работы и по исследованию самого индукционно-динамического двигателя. В большей степени этим занимались в этот период все остальные сотрудники лаборатории под руководством Виктора Васильевича Ивашина.
Не смотря на то, что в любых ситуациях Игорь Александрович был предельно интеллигентен, в нем жил мальчишка, позволяющий себе немного «пошкодить». Помню, мы создали мощный индукционно-динамический пресс размером с двухсотлитровую бочку, который при работе создавал удар, от которого стулья и столы подпрыгивали, а тут какая-то комиссия в институт пожаловала, ну и конечно директор института обещал привести ее в нашу лабораторию, как разрабатывающую уникальную технику. Игорь Александрович попросил меня заменить резиновый демпфер, уменьшающий грохот от удара на лист железа, что и было немедленно выполнено. Не забуду, как от грохота проверяющее лицо в испуге рефлекторно ухватился за руку директора, и хитренькую улыбку довольного Игоря Александровича. Вообще, мне тогда казалось, что он недолюбливает «начальников».
В 1973 году Виктору Васильевичу Ивашину было предложено стать заведующим кафедрой в Тольяттинском политехническом институте, и он согласился на это.
Он предложила нескольким своим сотрудникам, Ивану Михайловичу Чуркину, Николаю Александровичу Иванникову, мне, Игорю Александровичу Милорадову переехать в Тольятти, чтобы одновременно работать на кафедре, вести преподавательскую деятельность и продолжать заниматься научно-исследовательской работой. Мы согласились, и определяющим в моем решении был разговор с Игорем Александровичем. Когда он мне обрисовал целесообразность такого решения, я почувствовал, что этот человек, который на 10 лет меня старше, готов патронировать меня, поддерживать в жизни, помогать человеку, который никогда не жил один, всегда жил с родителями. Для меня это было очень важно. Не могу сказать, что мы сдружились, но мы были близки по мироощущению с Игорем Александровичем в тот период времени.
Ударный стенд: слева направо Перцев В., Плотников С., Милорадов И., Кольцов П.
От института ядерной физики, где мы работали, до моего дома был приблизительно километр, а дальше километр по тому же пути до квартиры, где жил Игорь Александрович. Поэтому часто мы шли вместе, разговаривали. Я понял, что этот человек чрезвычайно надежный: его отношение к человеку не зависит от каких-то сиюминутных желаний, от ветра, который дует. Мне хотелось считать себя другом этого человека.
Нужно сказать два слова о семье Игоря Александровича Милорадова. Они жили в здании физического факультета Томского политехнического института. Занимали трехкомнатную квартиру, которая раньше предназначалось, как и многие другие жилые квартиры в этом подъезде, для преподавателей факультета. Архитектура этого здания была такова, что из квартиры по коридору можно было пройти в лекционную аудиторию, не выходя наружу. Вот такое было отношение к преподавателям