что у нее те же инициалы, но даже если и так, я не могу удержаться от того, чтобы мысленно не совместить лицо десятилетней Салли Макгоуэн с ее лицом. И их черты совпадают!
Я отбрасываю свой айпад на другой конец дивана. Это просто нелепость. Я наслушалась сплетен на детской площадке и позволила воображению разыграться. Если бы Сьюзен Марчант являлась Салли Макгоуэн, у нее бы не было дома. Она жила бы где-то под правительственной защитой и наблюдением.
И то, что она просто противная корова, – еще не делает ее убийцей.
Глава 2
«Я ВСЕ ЕЩЕ ПОМНЮ ЭТУ КРОВЬ!» – РАССКАЗЫВАЕТ БЫВШАЯ ПОДРУГА И СОСЕДКА ДЕТОУБИЙЦЫ САЛЛИ МАКГОУЭН, МАРГАРЕТ КОУЛ
Автор: Джефф Биннс
Вторник, 3 августа 1999 года
«Дэйли мэйл»
Тридцать лет назад в этот день Салли Макгоуэн стала печально известна тем, что нанесла смертельный удар ножом пятилетнему Робби Харрису в заброшенном доме в Бротоне, Солфорд. Ей было десять лет.
Вчера ее бывшая школьная подруга и соседка Маргарет Коул поделилась своими воспоминаниями о том времени.
«Тогда все было совсем по-другому, – сказала Маргарет. – Другой мир. Все мы, ребятишки, играли на улице. Наши мамы полдня не знали, где мы носимся. Мы забирались в дома, предназначенные под снос, что, наверно, было настоящим адом для мам и пап, но нам, детям, нравилось. Это казалось одной большой игровой площадкой для приключений».
Множество викторианских террасных жилых домов сносилось в 1960-е годы, чтобы освободить место для бетонных башен. Хроническая нищета, лишения и безработица – вот мир, в котором росла Салли Макгоуэн.
«Но все это было в порядке вещей, – продолжила Маргарет. – Мы вовсе не осознавали, что в чем-то обделены. Мы были просто детьми, играли на улице. А затем вдруг все изменилось. Я до сих пор помню эту кровь. То, как она вытекала из него, окрашивая рубашку в красный цвет. То, как она пузырилась вокруг ножа. И его глаза. Его голубенькие глазки. Я сразу поняла, что он мертв, едва заглянув в них».
На вопрос о ее реакции на недавнее распоряжение о пожизненной анонимности, предоставленной Макгоуэн, Маргарет ответила:
«Это ведь неправильно, после всего, что она натворила, разве нет? То есть я знаю, что дома ей было несладко, но многие дети страдали не меньше, и они не сделали того, что она. У меня сердце болит за семью Робби. И эта годовщина, должно быть, снова всколыхнула в их душе весь этот ужас».
Я кидаю взгляд на часы. Черт! Уже почти четверть четвертого – время забирать Альфи.
Схватив сумку, я просовываю ноги в кроссовки, не развязывая шнурков, и открываю входную дверь. Не могу поверить, что потратила столько времени впустую на возню в Интернете – и теперь не успеваю сделать хоть какие-то заметки для сегодняшнего вечернего Книжного клуба.
Альфи первым выходит из класса, его вьющиеся волосы влажные от пота.
– Где это ты так запарился?
– На физкультуре, – отвечает он. – Я забрался на самый верх рамы