нарушения происходит слом критериев достаточности, приводящий к потере действенности закона, его актуальности, что предопределяет образование (иногда, формулирование) нового закона, устойчивого к данным нарушениям. Резюмирую – исключения не только подтверждают правила, но и делают их действенными, а иногда и формируют новые.
– Оно, конечно, гладко сказано, – старый знакомый продолжал искать возможности для реванша. – Но вот пример один у меня не складывается, по твоей логике, если рассмотреть любовь и ревность, получается, что ревность подтверждает любовь, поддерживает её и даже способствует зарождению новой! Типа без ревности и любви-то нет. По-моему, это бред, – а ведь не дурак.
– По-моему, тоже, – Яна перевела взгляд на Алфавита, и тот кивком разрешил продолжить. – Любовь и ревность – это чувства, эмоциональные состояния, при определённом взгляде они вообще аксиоматичны, а значит, и равнозначны, как добро и зло, мы же исследуем иерархическую структуру «правило» – «исключение», поэтому для придания примеру корректности необходимо определиться с формами проявления этих чувств, причём в связанном виде. Я предлагаю брак и измену.
– Яна, не распугай всех молодых людей, – Косте стало забавно, и он не сдержался. – А то если любовь, так сразу брак, а если ревность, то непременно измена…
– Предложи иначе.
– Зачем же. Логически всё точно, просто по-человечески обидно.
Студенты оживились – захихикали, заёрзали, зашушукали, ну и всякие другие «за», неотъемлемые от подобных ситуаций. Яну это расстроило, конечно, Костя делился шутками со всеми (не надо попадаться), но осадок остался. Желая быстрее прекратить шорох насмешек, она обратилась к Алфавиту – не лучший способ, он преподаватель, и ему решать, когда достаточно, отсюда и недоразумение – Яна оговорилась:
– Алфавит Мефодьевич…
Полторы секунды молчания, полторы секунды стыда и отчаяния, с одновременной, очень слабой надеждой на то, что мир стал чище, добрее, но… как обычно, народ заржал. Этот гадкий, мерзкий смех знаком многим, когда кажется, что вокруг толпа дегенератов или зловонных карликов, испражняющихся своими отвратительными эмоциями; воистину, начинаешь верить тому, что смех – порождение зла, а то и само зло, что смех не лечит и не облегчает страданий, а убивает, кого медленно, кого быстро… Бог никогда не смеётся.
Девочка плакала, тихонько, чтобы никому не мешать веселиться, она всё так же сидела за своим столом, опустив лицо, спрятав его в длинных волнистых волосах, по которым стекали капельки слёз, но их никто не видел, только иногда дёргались её хрупкие, ещё детские плечики. Трудно казаться сильной в восемнадцать лет, но даже сейчас Яна сумела погасить истерику, избежав известной картинности и вместе с этим лишних пересудов, а пройдёт немного лет, и она лишь улыбнётся в ответ, чуть-чуть, не оставляя публике ни малейших шансов на незаслуженное развлечение.
Кирилл Мефодьевич испытал шок, он знал своё прозвище, но услышать его от