любезные, свою правоту. Вы говорите: Москва – центр, Питер – вроде бы как тоже. Однако господин Заратустра еще много веков назад пророчил: дескать, возрождение начнется с Урала, потому как он центр великого материка. Центр, понимаете, центр! Кто говорил про задницу?
«А что же вы про астрономический уровень радиации умалчиваете, про шестивалентный хром, содержание которого в атмосфере „опорного края державы“ превышает в разы допустимую норму? Про то, что Челябинск не спроста называют Чекагинск?» – «Два в одном» не дают спокойно жить и общаться.
«А что же вы не спросите, где самые-самые горнолыжные курорты, на которых отдыхает Путин, отказав в своем обществе Альпам, Австриям и Швейцариям? Или задайте вопрос: стал бы хоть один челябинец купаться в лужах у метро Озерки, гордо именуемых питерскими патриотами Суздальскими озерами? Я вам отвечу: „Познав с детства красоту и чистоту уральских водоемов, они не захотели бы даже высморкаться в ленинградские“. А это ваше Комарово! Поверив песне, наивные провинциалы едут в этот прославленный Скляром пригород и так смачно обламываются перед огромной сточной ямой! Живописный берег Финского залива… Ха! Да вы не видели Тургояк, Увильды, Ильмены…»
«Так, ну-ка бросьте этот конкурс крутоты. Каждый кулик свое болото… свое Куликово поле. Хоть как относитесь к Уралу вообще и к Челябинску в частности, но именно в этом городе – лаборатория Сида. Потому фабула, в любом случае, проходит через ЧЕ»
2
Далее и по порядку. Нет, стоп. По порядку не будет! Все кубарем в моей книге. Прямо сейчас – чем закончилась эта безумная история. Хотя жирной точки не получится, потому как продолжение ее следует и сегодня, в наш безбашенный 2025 год. Многоточие. А перед ним…
Питер. Дворцовая площадь. Море народа. От шквального рока у зрителей сдувает крыши. Десятки киловатт звука. На сцене – рок-дива. Ее энергетика как девятый вал накрывает толпу и подчиняет своей воле – воле стихии. И вот в апогее этого спровоцированного безумия звезда обрывает пронзительный вокализ и замирает. Замирает, стоя на краю сцены и глядя вниз, как в пропасть. Постепенно вопли смолкают, и над площадью зависает нелепое молчание. Она смотрит на них в упор. И каждому кажется, что этот застывший взгляд – прямо в его глаза.
– Я ненавижу вас! Сопливые скоты, я ненавижу ваше убогое поколение. Я не хочу иметь ничего общего с вами. С вашим гнилым поколением! Я презираю вас!!! Ваше поколение – ошибка! Но вы никогда не поймете этого, уроды. Я плюю на вас!!!
Фанаты подставляли руки и лица ее плевкам и вопили в экстазе обожания.
Как-то вмиг поникнув, она закрыла ладонями глаза, и сама себе устало сказала: «Плюй в глаза, им все роса». И пошла со сцены. Ее подхватила толпа, стала рвать прикид рок-звезды. Она пыталась отбиться. Охранники, как Балу в стае диких обезьян, продирали путь через это месиво. Доведенная до истерики, она вырвалась из толпы и бросилась бежать прочь. Ее музыканты, сообразив, что нужна помощь, кинулись за ней. Они матами