четвёртый.
– Кому мне ещё доверять? Перенесите братьев на их спальные места и приступайте к дежурству. – Он поднялся и побрёл к своему месту.
Старая ми-а бросила на меня быстрый взгляд, и я пошла за ним. Но, когда пристроилась рядом, он уже спал.
На следующий день вождь и юные охотники шли вместе с нами. Женщины, перемигнувшись, позвали братьев собирать грибы. К ним присоединились двое молодых мужчин, дежуривших в первую смену. Мальчик постарше под руководством старухи увлечённо выискивал злаки. Матери передали малышей под мою опеку, и мы возобновили вчерашнюю шумную игру.
Вождь смотрел на нас, слушал детский визг, и на его губах появилась улыбка – первая с того дня, как заболела моя ми-а. Устав гоняться за мной, мальчики запросились на руки. Вождь переглянулся с одним из молодых мужчин. Они одновременно подскочили ко мне, подхватили детей, усадили себе на плечи и помчались наперегонки. Малыши завизжали так, что у меня заложило уши.
Нас догнали отставшие собиратели грибов. Они вновь ничего не нашли, зато юноши, исключившие себя из жеребьёвки, выглядели такими счастливыми, что даже суровая старуха заулыбалась. Малышей передали матерям, а я присоединилась к компании, опять отправленной на поиски съестного.
Стояла середина лета, было много грибов, орехов, съедобных клубней и злаков. Даже если бы охотники ничего не добыли, нам не пришлось бы ложиться спать натощак. Но они добыли кабана! И, когда мы дошли до стоянки, успели его освежевать. Братья с восхищением смотрели на старших охотников и сглатывали слюну. Заметив это, вождь отрезал им по куску.
– Ешьте! Вчера вы остались полуголодными.
Юноши впились зубами в сырое мясо.
Это был очень хороший день. На завтра еды хватало, и охоту вождь отменил. Никому не нужно было подниматься до рассвета, и мы засиделись у огня. Стемнело, заснули дети, а люди не расходились. Как никогда прежде мы чувствовали себя семьёй. Каждый заботился о каждом, поэтому все были довольны – мальчики и юноши, женщины и мужчины, молодые и те, что постарше, здоровые и увечные. Мы сидели возле огня в молчании. Вождь смотрел в пламя, как обычно, но все чувствовали, что его сердце с семьёй, а не в могильном гроте. Он больше не отрезан от людей своим горем, не пытается усталостью заглушить тоску, а думает о Тойби.
Я подняла глаза к небу. Всё ярче сияли звёзды – духи умерших охотников. Среди них дух Кы-А. Мой друг где-то там среди звёзд создаёт звуки, проникающие в сердца, поэтому нашей Тойби так хорошо сейчас. Наливался светом ночной очаг. Каждую ночь дух моей ми-а нашёптывал: «Утешь его сердце, а-ми! Скажи ему правильные слова… Я буду светить и хранить вас».
Когда вождь направился к своему спальному месту, я догнала его и тронула за ладонь.
– Теперь я могу родить ребёнка. Пойдём подальше от всех…
Он вздрогнул:
– Э-вА?
Наверное, в темноте он видел лишь мои волосы – очень светлые, почти белые, как у ми-а. Все в Тойби звали её Светловолосой, и только вождь называл Э-вА – Зимнее Солнце. Я однажды спросила его, почему. Он улыбнулся в ответ: «Что зимою