брата.
– Нет, Степ, не туда ты думаешь. Пойдем спать.
– Это как это не туда?
Но жена, покинув кухню, не отвечала.
– Это почему не туда?
Из полумрака спальни донесся голос Евдокии.
– Потому что он – мямлик.
Степан Кузьмич быстренько выключил технику, забрался под теплый бочек жены и уточнил.
– Так как это мямлик?
– Мямлик и всё.
– А знаешь, Дунь, я знаю одного такого мямлика в русской истории, который на старшего брата войной пошёл.
– И тот что?
– А тот, как ты говоришь, мачо.
– Да? Это кто ж такой?
– Александр Невский, первый непобедимый русский полководец.
– А мямлик?
– Брат его, Андрей. Разбил Александр Ярославич мямлика, который испугался и бежал в Швецию от греха подальше.
– И что, он его не преследовал.
– Нет, простил. И даже дал в управление два города: Городец и Нижний Новгород. И до конца не понятно, слышишь, Дунь?
– Ага.
– Толи его в орде отравили?
– А как будто не могли?
– Могли, конечно, могли. Отца то его, Ярослава Всеволодовича без сомнения там отравили. Жена хана оказала князю великую честь, преподнесла кушанье в своих ладонях. И через семь дней Ярослава не стало. И вот что, Дунь, тело князя перед смертью страшно так посинело, точно так же как и у Александра впоследствии.
– Да не ел бы ничего, тем более из рук.
– Нельзя, наверное, было иначе. Но зачем это надо было хану, если Александр столько лет сдерживал силушку русскую, сохраняя страну и нацию. А может где в другом месте отравили, по дороге, например. Вот только умер он в Городце. А этим городом кто управлял? Правильно, его брат. Кто ж теперь раскроет эту тайну вековую?
– Тайной и останется.
– Возможно, в Городец он стремился по другой причине.
– По какой?
– Понимаешь, именно там, в Городецком Феодоровском монастыре находилась семейная реликвия, четвертое чудо Руси – чудотворная икона Феодоровской Божьей Матери, которой Ярослав Всеволодович, по преданию благословлял сына на брак. В «Сказании о граде Китеже» эта икона упоминается как одна из самых древних на Руси. Между прочим, многие немецкие принцессы, прибывшие в Россию, станут нарекаться Федоровнами. Но это потом. А тогда, в ноябре 1262 года Александр занемог в дороге.
– Он ехал к иконе?
– Да, он едет к семейной реликвии в надежде на спасение. Александр готов принять монашеский постриг, лишь бы остаться в живых. И если верить летописцам того времени, никто не сомневался, что князя отравили.
– Разве тут спасешься?
– Опять же, в летописи есть примеры исцеления тяжелых недугов людей при постриге в монахи. Но это только в одном случае.
– В каком?
– Если действительно твой удел быть монахом и молиться за всех, за всю землю, за весь мир.
– Так что с ним, Степ, он принял монашество?
– Принял иноческое пострижение с именем Алексия, но на смертном одре.
– И икона