Осталось то, которым мой отец называл всех особей подобного типа, короткое и ёмкое: Говнюки.
Говнюки есть в любом социуме, и при встрече вы легко их узнаете. Говнюк обязательно толкнёт вас при выходе из лифта, и сделает вид, что это произошло случайно. Говнюк перекроет вам выезд с парковки, при этом начнёт орать на весь двор и вас же выставит виноватым. Говнюк непременно закурит в подъезде и швырнёт непотушенный бычок под соседскую дверь. Если у говнюка есть собака, он будет выводить её в туалет на клумбу под окна, ну а если животных говнюк не любит, то можете не сомневаться, он объявит вам непримиримую войну, даже если вы всего-навсего владелец болонки весом в три килограмма. В детстве говнюки поджигают почтовые ящики, режут шины на колёсах и просто обожают издеваться над маленькими и слабыми. Таскать за хвост котёнка, оторвать крылья бабочке, толкнуть малыша – вот самые любимые их занятия. Папа всегда был уверен, что как ты человека не воспитывай, всё равно уже в младших классах прекрасно видно, из кого что вырастет. Скорректировать можно, любил говорить мой родитель, но гены пальцем не раздавишь.
В сентябре 1999-го мы с Тимбой пошли в первый класс и, конечно же, считали себя вполне взрослыми и осознанными людьми для того, чтобы самостоятельно преодолевать путь в школу и обратно. Это сейчас после уроков учителя выдают младшеклассников родителям буквально "из рук в руки" и чуть ли не под расписку, а в наше время всё было гораздо проще, несмотря на то что времена были совсем непростые. Тем более, нас было двое – что с нами могло случиться?
В тот октябрьский день после школы мы решили не идти сразу домой, а завернули в соседний двор, покачаться на качелях. Только сперва я на минуточку заскочила в ларёк за батончиком "Марс", которые очень любила, а Тимба ждал меня на улице, топтал листья.
В продуктовом ларьке оказалось достаточно шумно. Продавщица – молодая бойкая женщина с вытравленными пергидролью волосами и приколотой к темечку большой зелёной заколкой чёлкой, ругалась с посетительницей – старушкой в потёртом кожаном плаще, из-за пакета молока. Стуча по полу деревянной клюкой, бабка орала, что ей продали прокисшее молоко, и требовала возврата денег, а продавщица тыкала пальцем в дату изготовления на упаковке и утверждала, что прокисло на самом деле не молоко, а старухины мозги. Немного понаблюдав за ними издалека, и убедившись, что ни одна из сторон не собирается сдавать позиций, я высыпала на тарелочку для денег сэкономленную мелочь и попросила выдать мне "Марс". Продавщица смахнула монеты в кассу и швырнула на прилавок шоколадку. На меня при этом она даже не посмотрела.
– Спасибо! – сказала я, пытаясь казаться вежливой.
Продавщица не реагировала. Я пожала плечами, забрала батончик и двинулась к выходу.
– На здоровье, деточка, – отозвалась вместо неё старушка. – Кушай аккуратнее, смотри, не отравись. В этом киоске людей травють!
– Ты чё несёшь, дура старая? – взвилась продавщица. – Совсем с ума сбрендила? Я вот щас… участкового позову!
Бабка