циничном мире. Он был другим, и я должна была его оберегать, понимаете?.. Но я и не лгала. Просто иногда мне приходилось кое-что… недоговаривать.
– Аринка, ты реально собралась петь в ресторане? – Тимба, казалось, отказывался поверить своим ушам. – И ты думаешь, отец тебе позволит?
Я попыталась изобразить театральный саркастический смешок. Не знаю, насколько получилось успешно.
– Что? Позволит ли мне отец? Конечно, позволит. Ты же знаешь, отец Луну мне достанет с неба, если я пожелаю.
Это было правдой. Я всегда была папиной любимицей, а уж после комы…
Тимба грустно улыбнулся, и помню, мне тогда совсем не понравилось, как скривились его губы.
– Так уж и достанет?
– Достанет, достанет. Даже не сомневайся. Всю, может быть, и не донесёт, но кусочек точно отколет. Тимба, я прошу тебя. Я знаю, ты беспокоишься, но поверь, никакого повода для беспокойства нет. Нет. Совсем.
Тимба вздохнул и прижал меня к себе. Я уткнулась ему в шею и слушала, как он дышит. Чувствовала его запах, такой родной, я и сейчас, наверное, даже с закрытыми глазами, узнала бы его из тысячи.
Нет, из миллиона.
– Но тебе пятнадцать, – сказал он так тихо, что я еле расслышала.
– Мне шестнадцать через две недели, – напомнила я. – Ну, хватит, Тимба! Ничего со мной не случится.
Я действительно не понимала, чего он боится, и что со мной могло произойти хуже того, что уже произошло однажды. Я чуть не умерла, но выкарабкалась, и меня даже не парализовало. У меня была клиническая смерть, я двое суток пролежала в коме, но мой мозг уцелел. Я смотрела по ящику передачи про людей, превратившихся после путешествий по Чудесной Стране Комы в растения, или полурастения, которые мычали и тыкали ложкой себе в глаз, и офигевала от того, насколько мне повезло. Да, тогда я считала, что повезло.
Чем ещё меня можно было напугать на этом свете?
– Кстати, ты уже приготовил мне подарок? – я слегка отстранилась, чтобы заглянуть Тимбе в глаза. Его глаза имели поразительную способность менять цвет в зависимости от освещения – от почти янтарного до темно-карего, цвета свежезаваренного кофе, и в них можно было запросто утонуть и потеряться. Он, наконец, улыбнулся – нормально, а не вымученно.
– А ты мне?
Когда мне было лет десять, мама рассказала, что мы с моим другом Тимбой должны были появиться на свет в один и тот же день. Им с тётей Наташей, Тимбиной мамой, ставили одинаковый срок в женской консультации. Тимба и родился в срок – пятого мая, всё, как положено. Ну, а я… я, как обычно, "выпендрилась", и даже родиться мне приспичило на две недели раньше. Гревший поблизости уши брат, тут же прокомментировал это следующим образом: "Вот вечно тебе нужно нестись впереди паровоза, систер! Торопыжка был голодный, проглотил утюг холодный3".
На Сашку за дразнилку я тогда обиделась и не разговаривала с ним до самого ужина, хотя, обижаться по большому счету было не на что. Во-первых, он же сказал это любя, а во-вторых, сложно было не признать его правоту. Взрывная, резкая, и вечно куда-то несусь