этих часов затмило бы его нелепое кольцо. Я бы победила.
Но стыд за эти мысли взял верх.
Он не без причины смотрел на меня с осуждением. Он имел полное право заклеймить меня тем, кем я была. Мерзкой воровкой.
Слезы застелили глаза, когда я смешалась с танцующими. Музыка уходила все дальше и дальше на задний план. Осталось лишь постоянное тиканье рыночных часов. Тиканье… Его глаза.
И его прикосновения. Я все еще чувствовала руку на своем запястье. И его запах.
– Вот ты где! – Элиа схватил меня за руку и крепко притянул к своей груди. Я не смотрела на него, когда он обвил руками мою талию и прижал к себе, пока между нами не осталось ни единого сантиметра. Его пропитанное алкоголем дыхание коснулось моих щек.
– У меня есть для тебя прекрасный подарок! – Я знала, что он имел в виду кольцо. Я почувствовала его ладонь у себя за спиной.
– Я хочу уйти, – мой голос сорвался. Я быстро вытерла лицо, чтобы скрыть предательские слезы. Он не должен их увидеть. Стэндлеры называли их жемчужинами души. Глаза могут лгать. Но не слезы. Они были самой чистой и честной историей, которой могло поделиться мое лицо.
Элиа не мог не заметить, что меня что-то выбило из колеи. Его лицо побелело, и он торопливо схватил меня за руки. При этом провел медным пальцем по тыльной стороне моей ладони.
– Раз, два, три, четыре… десять, – обеспокоенно пересчитал он, с облегчением выдохнул и запечатлел нежный поцелуй на моей руке. Его губы ощущались на ней словно синяк. Я чувствовала их. Колко и влажно.
– Хвала небесам. У тебя все пальцы на месте.
– Жить можно и с девятью, – произнесла это так тихо, что даже не была уверена, услышал ли он меня.
– Я просто боялся, что…
– Да! – перебила я его и вытерла поцелуй с кожи. – Я знаю. Пойдем, Элиа.
– Что случилось?
– Идем!
Я уклонилась от еще одного прикосновения и вырвалась из его объятий.
В детстве мы часто играли в догонялки. Тогда он был быстрее меня. Но в какой-то момент я начала обгонять, что невероятно раздражало его. Даже сейчас он следовал за мной по пятам. Так близко, что я могла слышать его дыхание, но все же достаточно далеко. Я продиралась сквозь толпу, внимательно следя за ним, пока мы не свернули в переулок к лагерю. Там было всего несколько факелов и странный клубящийся туман, который нависал, словно покрывало, над стеклянными крышами, чтобы напомнить их обитателям, что пора ложиться спать.
Проход через стальные ворота патрулировали два металлических солдата, которые молча, не удостоив взглядом, пропустили нас.
Как только мы оставили стальные ворота позади и дошли до моста, меня нагнал свежий ночной воздух. Он трепал мои волосы. Бил меня в лицо и высушивал слезы.
– Не хочешь рассказать, что произошло? – осторожно спросил Элиа.
– Нет. – При всем желании я не смогла бы объяснить. Описание чувств никогда не было моей сильной стороной.
Костер нашего народа уже потух. Он описывал в небе тонкие завитки дыма, которые курчавились,