потом даже задымилась. В этот момент Ян как раз замахнулся на противника, но внезапно рухнул на канвас, и амулет тут же затих. По пути в госпиталь у Яна останавливалось сердце, а уже в реанимации произошла остановка дыхания. Яна перевели на ИВЛ, но его состояние продолжает быстро ухудшаться, а врачи ничего не могут сделать. Какие только версии не рассматривались – прием запрещенных препаратов, неизвестная инфекция… амулет разобрали по косточкам, но внутри мешочка не обнаружилось опасных микроорганизмов. Якобы всё содержимое давным-давно высохло и в качестве рассадника заразы выступать не может. Зато в лаборатории как раз и выяснилось, что ты утаил от меня кое-какие тошнотворные детали. Неужто ты таким образом заботился о моей тонкой душевной организации?
–Просто это было не важно, и я не стал тебя пугать, – помехи на линии существенно снижали процент достоверности моих выводов, но интуиция подсказывала, что Интарс слегка поднапрягся, и как бы он не поднаторел в искусстве лицедейства, вечно прятать растущее смятение под маской нарочитого спокойствия на моей памяти еще никому по-настоящему не удавалось.
–Ах, не важно! – издевательски передразнила собеседника я, – вот Морис Дюруа считает иначе. Бой с «Хитменом» стал для него роковым. Для Яна это был своего рода тест-драйв амулета, он хотел посмотреть, на что способна эта «игрушка». Но Ян не смог обуздать разрушительную энергию и чуть не убил своего оппонента. Дюруа чудом выжил, но теперь он прикован к инвалидному креслу, у него отсутствует речь и практически нет шансов на полноценную реабилитацию. Если только я не поделюсь с ним «снадобьем» …
–Снадобьем? – переспросил Интарс, и я могла поклясться, что моя последняя фраза его ощутимо насторожила.
–Да, Морис Дюруа именно так и сказал, – подтвердила я, – то есть говорить он, к сожалению, не может, но его жена научилась общаться с ним при помощи алфавитной таблички. Долго объяснять, но если в двух словах, то африканские предки Дюруа принадлежали к племени воинов, где широко использовался ритуал посвящения, и главную роль в этом обряде как раз играл амулет. Ты сам говорил, что «снадобье» -это один из вариантов перевода, призванное ввести в заблуждение любопытных чужаков. Дюруа также упоминал «зверя», и я думаю, он имел в виду влияние амулета на психику, когда нормальный, адекватный человек вдруг превращается в беспощадного монстра, как это и случилось с Яном. Дюруа сам на меня вышел – увидел по телевизору и попросил супругу меня разыскать. Он уверен, что Яну можно помочь, но для этого амулет должен снова обрести утраченную силу, чего возможно достичь лишь через тот самый ритуал, расспросить о котором Дюруа посоветовал мне как-раз-то у продавца, то бишь, у тебя. Так что рассказывай всё начистоту, Интарс. В тот день, на Суворовском Бульваре, ты не ошибся, Ян мне не просто дорог, он – мое всё, и сейчас его судьба зависит от моей оперативности. И твоей откровенности.
–Черт, – приглушенно выругался Интарс, но мгновение спустя снова взял себя