ты, Изабель! – стирая пот со лба сестры, успокаивала я. – Так у всех бывает.
Но по лицу рабыни я поняла, что не у всех. Она покачала головой.
– Ребёнок идёт ножками. Вот и крови много.
– Нет! – опять заплакала сестра. – Я проклинаю это отродье Гарри! Ненавижу его!
Уже не выдержала я. Встряхнув сестру, прикрикнула на неё:
– Не смей, так говорить! Он твоё дитя! Побойся бога!
Изабель заскулила, как побитая собачонка.
– Я помогу появиться малышу на свет, но вы должны слушать меня, хозяйка, и делать всё, что я скажу, – говорила повитуха.
Изабель кивнула. Потом Старая Мэй перечислил всё, что ей понадобится для родов. Я распорядилась принести и началась самая тяжёлая ночь в моей жизни.
Изабель эта ночь, конечно, далась ещё тяжелее. Роды были сложные. Хвала богу, мой племянник появился на свет живой и здоровый, а вот сестра, потерявшая много крови, находилась между смертью и жизнью. Старая Мэй сделала всё, что могла. Остальное зависело от организма Изабель и воли господа.
Несколько дней Изабель пролежала в родильной горячке. Отпаивая её отварами Мэй, я день и ночь дежурила у постели больной. Боялась потерять ещё одного родного мне человека.
Гарри, вернувшись, обрадовался сыну. Забежав на минутку к жене, спросил:
– Как она?
– Плохо, – ответила я, посмотрев на него.
То, что я увидела на его лице, заставило меня брезгливо отвернуться. Глаза Гарри светились радостью, когда он смотрел на изможденную тяжёлыми родами жену. Он надеялся на другой исход. Жизнь Изабель ему была не нужна. Оставшись вдовцом, Гарри получал всё имущество жены.
– Мерзавец! – прошипела я, уходящему любовнику мачехи и убийце отца.
– Тебе тоже следует молиться о скором избавлении Изабель от мук, – остановившись в дверях, сказал он. – Ты хочешь свободы, Лили? Я дам её тебе, но прежде получу тебя. И поверь, ты должна будешь постараться убедить меня в твоём желании стать свободной.
Он говорил это всё с таким ехидством, что от каждого его слова по мне бежали мурашки. Как земля носит таких людей?! Смысл их жизни собственное благополучие и набивание своих карманов.
Сжав ладонь своей сестры, я пообещала, что не позволю ей умереть. Я буду ухаживать за ней, кормить с ложечки, не спать ночами, только бы она жила.
ГЛАВА 11. В тени акаций
Изабель шла на поправку медленно. Она бредила, просыпаясь среди ночи в поту, стонала и звала отца. Словно его присутствие могло как-то облегчить её боль. Я успокаивала сестру, смачивая тряпку в холодной воде, прикладывала ко лбу. Самыми страшными были ночи. Именно с наступлением сумерек сестре становилось хуже. Если днём она приходила ненадолго в себя, то ночью, металась по кровати и чуть не горела от лихорадки. А ещё малыш заходился плачем в соседней комнате. Рабыня – кормилица не могла успокоить маленького Эдмунда (новорождённого крестили на следующий день в семейной часовне). Мне приходилось бежать и к племяннику. Взяв его на руки, я пела колыбельную. Когда Эдмунд засыпал, отдавала его обратно рабыне и бежала к сестре.