в глубине мириады холодных звезд, однако сейчас они к ней ближе, чем Перси. Она сама будто застыла в неподвижной густой темноте, где нет ни времени, ни боли.
Джон не нарушает ее размышлений. В какой-то момент она вдруг осознает, что тишина в их лодке отнюдь не сродни неловкому молчанию, так часто характеризующему людей, которым нечего сказать друг другу. Молчать в компании Полидори – как идти в жаркий день по тенистой аллее, вдыхая запах свежескошенной травы. Мэри потрясена. Она мечтала однажды проделать этот путь с Перси…
– Как ваша нога, Джон?
– Почти не болит, спасибо, – тут же отзывается он и нерешительно добавляет. – Лорд Байрон изволил, чтобы вы не скучали. Как мне вас развлечь?
Мэри охватывает чувство стыда оттого, что она предвзято судила о Полидори, не удосужившись узнать его лучше.
– Расскажите о себе.
Просьба обескураживает Джона. Мисс Годвин впервые наблюдает, как скулы доктора заливает краска.
– Что ж… Все говорили, что я похож на маму. Она англичанка из обедневшего дворянского рода, а отец – итальянский политический эмигрант. Я – старший из его сыновей и его главное разочарование.
– Разве он не гордится вашими успехами? – искренне удивляется Мэри. – Вы получили степень доктора медицины в девятнадцать лет!
– Увы, из-за разногласий с отцом мне пришлось рано покинуть семью. Я уехал в Эдинбург и поступил в университет втайне от родных. Когда я вернулся в Лондон, мне помогла подруга моей тетки по материнской линии – миссис Ли.
– Августа Ли? Сестра лорда Байрона?
Джон кивает. Мэри, разумеется, слышала, какие сплетни распускала в Лондоне бывшая любовница Байрона леди Каролина Лэм. По ее словам, поэт имел кровосмесительную связь со своей единокровной сестрой Августой, брак которой оказался не слишком удачным.
– Значит, это благодаря ей вы стали личным врачом Альбэ?
– Именно. Я поклялся служить ему в обмен на его защиту.
– От ваших родных?
– Да.
– Но почему вам нужна защита от собственной семьи?
Полидори опускает глаза.
– Это долгая история, а я не хотел бы окончательно наскучить вам, Мэри. Я не тешу себя иллюзиями и знаю, что вы, как и мисс Клермонт, желали бы сейчас находиться не в этой лодке.
Верно. Но я здесь.
– Вы, право, не обязаны меня развлекать, – Мэри вдруг приходит в голову воспользоваться откровенностью Джона, чтобы выяснить, являлись ли ее ночные кошмары чем-то большим, чем сновидения. – Могу я задать вам вопрос о прошлой ночи, рассчитывая на правдивый ответ?
Доктор перестает грести и несколько секунд молча смотрит на нее.
– Вы ничего не помните?
– Обрывочные образы: лестница… подвал… красные свечи…
– Вероятно, опиум затуманил ваше сознание сильнее, чем разум остальных.
– …медная ванна с ледяной водой…
– Видите ли, Мэри, лорд Байрон, следом за Гиппократом, считает лечение водой весьма эффективным.