ученым, который познает момент озарения. К нему придет совершенно оригинальная идея. И он придумает лекарство, водяной двигатель, заглянет в космос и в будущее.
– Ну и как, осенило?
– Пока нет.
– Что ж, еще есть время, Дуглас!
– Разумеется, в прошлом было гораздо легче. Намного легче оставить свой след в науке, когда считалось, что Солнце вращается вокруг Земли и существует четыре телесные жидкости. Теперь у меня небольшой шанс совершить такого рода прорыв.
– О нет! – с неподдельным чувством возразила она. – Это не так!
– К сожалению, так. Наука подобна скачкам, ты должен прийти первым. Приза за второе место не существует. Возьмем, к примеру, Дарвина – идеи витали в воздухе, но он первым опубликовал свою работу. Теперь единственный способ для меня оставить свой след – перенестись назад, скажем в тысяча восемьсот двадцатый год. Я бы тогда набросал несколько советов по поводу теории эволюции. Я бы в точности объяснил Медицинскому королевскому колледжу, почему мытье рук – хорошая идея. Я бы изобрел двигатель внутреннего сгорания, электрическую лампочку, фотографию, пенициллин. Если бы я мог вернуться в тысяча восемьсот двадцатый, я бы стал величайшим ученым, каких только знал мир, еще более великим, чем Архимед или Ньютон, Пастер или Эйнштейн. Единственное препятствие – я опоздал родиться на сто семьдесят лет.
– Ясно, что тебе нужно сделать, – сказала она, – изобрести машину времени.
– Что теоретически невозможно.
– Ну вот, ты опять мыслишь негативно. Если ты способен сделать батарейку из лимона, то тебе все должно быть нипочем. Уверена, ты бы справился.
– Ты едва меня знаешь.
– Но я могу утверждать. У меня есть чутье. Дуглас, однажды ты совершишь нечто удивительное.
Разумеется, она была далеко не трезва, и пусть это длилось не больше секунды, мне показалось, что она действительно поверила в меня. Даже что это могло быть правдой.
30. Туннели и мосты
Итак, мы продолжали путешествие, теперь втроем, в приятном, как мне казалось, молчании, удрав из Лондона через черный ход и всплыв на поверхность посреди унылого сельского пейзажа – сплошные столбы и дороги, внезапный проблеск реки – Медуэй, что ли? – заполненной прогулочными катерами, хандрящими под облачным английским летним небом, затем лесистые клочки и снова дороги. Вскоре кондуктор объявил, что мы въезжаем в туннель под Ламаншем, и пассажиры послушно уставились в окна в надежде увидеть – что? Косяки цветных рыбок, проплывающих мимо аквариумного стекла? Туннель под морем никогда не оправдывает ожиданий, но тем не менее все равно является достижением. Кто спроектировал туннель под Ламаншем? Никто не знает имени. Больше нет Брюнелей и Стивенсонов[10], и туннели по своей природе никогда не получают столько же внимания, сколько великие мосты, но все же являются великим достижением. Я высказал эту мысль вслух – что туннели недооценены и какое это чудо, в самом деле, представлять, что над нашими головами огромные