их успели доставить.
Раиса, под впечатлением игры мужа, выскочила из дома культуры и бежала к автобусной остановке с одной только мыслью – любой ценой раздобыть для своего Аркаши букет свежих роз и вручить их прилюдно, расцеловать и обнять несравненного, лучшего из лучших и самого талантливого!
Казбек Кердышвили от не слыханных аплодисментов и счастья был сейчас не на сцене, он был на небесах! Это был фурор вместе с аншлагом.
– Гэй-гэй-гэй! Ассэ…! – прыгал, опускаясь на колени и, тут же, вскакивал, размахивал и щёлкал пальцами рук, неудержимый, распалённый Кердык. Он помчался в буфет, чтобы закрыть его по техническим причинам для посетителей, а они всем коллективом, до утра, будут праздновать успех его премьеры, его собственной постановки. Он послал гонца с запиской к себе домой, чтобы жена выдала, многие годы простоявшую в углу тёмного чулана, ведровую бутыль старого, грузинского вина, которая дождалась своего часа.
Бедная Рая, с великим трудом, всё же сумела найти в центре города свежие цветы. Она купила девять красных роз с большими, круглыми бутонами. Выйдя из автобуса, быстро заспешила к дому культуры.
И снова она опоздала, потому, что в гримёрных никого уже не было. Была только уборщица, которая и сообщила, что все давно в буфете.
Рая поднялась на второй этаж с каким-то нехорошим предчувствием и даже тревогой и остановилась у дверей, чтобы перевести дух, прежде чем войти.
Небольшое помещение буфета гудело словно потревоженный улей. Табачный дым, густым туманом завис под потолком. Пять столов были сдвинуты вплотную в один ряд, и весь штат актёров Кердыка шумно отмечал успех, только что прошедшей «на бис», премьеры. Раиса тоже входила в состав этого коллектива, она работала костюмером. Стоя в дверях и всматриваясь в лица громко орущих, смеющихся и хорошо поднабравшихся актёров, своего Аркадия она не находила. Когда же у самой стены, на полу увидела майорский мундир, два сапога, штаны-галифе и фуражку с синим околышем, Рая поняла, что он здесь! Только где…?
Почти весь актёрский бомонд был курящий. Курили не переставая и, сквозь эту завесу, не так просто было увидеть стоящую фигуру, замотанную в белую простыню с прищепкой на левом плече. Фигура стояла на последнем столе в конце буфета, в окружении смеющейся толпы. Волосы на голове были собраны наверх и напоминали большую лепёшку, которой не давали развалиться десяток шпилек и заколок. И на этой лепёшке сидела диадема, в виде двух лавровых веток, сделанная из тонкого листа меди и проволоки.
Женский визг и смех, мужицкие орущие глотки, заставляли повылезать из-за столов всю собравшуюся публику. Вокруг возвышающейся фигуры образовалась плотная толпа.
Рая расстегнула шубу, было очень душно, окинула взглядом накрытые столы, которые не блистали богатым угощением – всё было из буфета и в основном бутерброды. Зато компенсировало простую закуску обилие большого количества бутылок, которых хватило бы и на вторую труппу актёров.