свое объяснение.
Прочитав ответ гистологов, Павел направился к Дмитриеву в палату.
– Как дела, получше?
– Нормально, – вяло отозвался пациент.
Павел внезапно разозлился. Он, Павел Андреевич Родионов, спас жизнь этому человеку! Ни один другой хирург, работающий в городе и области, не сделал бы этого! Не потому что он гениальный, самый лучший или искусный, нет! Просто потому, что только Павел, в силу сложившихся обстоятельств, обладал необходимым для этого опытом. И огромным! И здесь есть его заслуга, есть! Он осознавал это. Он гордился собой и своим умением. А тот, кто, казалось бы, должен быть неимоверно ему благодарен, разговаривал с ним с демонстративным пренебрежением.
“Наплевать, в конце концов – скажу и уйду”, – зло подумал Павел.
– Эй, больной посмотрите на меня. И послушайте, – другим тоном, стерев с лица улыбку, продолжил говорить Павел. – Запоминайте, повторять не буду. Получили результат гистологического исследования «вашей» опухоли. Опухоль – доброкачественная. То есть, другими словами, у вас рака нет! И саркомы – нет, – пояснил Павел. – Понятно?
– Нет! – неожиданно встрепенулся Дмитриев. – Как нет? Что… значит, я не умру? – в его голосе звучало недоумение.
– А кто вам говорил, что умрете? – удивился Павел.
– Говорили.
– Я повторяю, не умрете! Рады? – Павел глубоко вздохнул, подчеркнув, как он устал от их беседы.
Если Дмитриев и радовался, то внешне его радость никак не проявилась. Его лицо вытянулось. И без того запавшие светлые глаза, казалось, совсем побелели и провалились куда-то вглубь черепа, обтянутого пожелтевшей высохшей кожей. Он отвел их в сторону, плечи его затряслись. Он был готов разрыдаться. Такая разительная перемена, такая неадекватная реакция на добрую новость заставили Павла передумать и он решил не уходить.
“Может не поверил? По принципу – все наоборот. Думает, раз говорят – все хорошо, значит – все очень плохо. Есть такая категория больных. Впрочем, на аналитика он не похож”.
Павел стоял перед ним и внимательно наблюдал. Он заметил, что Дмитриев вспотел. Не притворяется. Мелкие капельки пота уже катились по лбу, вискам, щекам, собираясь на ходу в коротенькие ручейки, смывающие с лица многодневную грязь, оставляя след. Казалось, что сейчас он находится в трансе. Его взгляд, только что встревоженный, беспокойно-мечащийся, вдруг застыл, словно зрачок замерз в прозрачном озере стекловидного тела.
– Что с тобой? – Павел тряхнул Дмитриева за плечо. – Не веришь? Показать заключение? Давай, пойдем со мной. Я при тебе открою историю и ты сам во всем убедишься.
Дмитриев очнулся.
– Спасибо, я вам верю, спасибо, – произнес он отрешенно.
– С тобой все в порядке? – Павел и сам начал нервничать и поэтому обращался к пациенту на ты.
– Да, все в порядке, – произнес Дмитриев поспокойнее, почти не разжимая зубов. – Идите. У вас, наверное, дела.
– Ну, что же… – Павел