располагая временем, сумел бы уловить даже Терул. При этом Дуррам, против всяких разумных соображений, преследовал асценийца пешим, невзирая на столь очевидно плачевное состояние здоровья.
– Глупость, достойная восхищения, – заметил маг, обращаясь к себе самому. – Уж лучше бы первым делом хоть как-нибудь позаботился о собственной жизни… Идем, Терул! Здесь дело закончено.
Не отрывавший взгляда от трупа, великан чуть замешкался, но повиновался, подхватил с земли свой топор и вскинул его на плечо. Усевшись на коней, они вместе со стражниками направились дальше, в джунгли.
Но прежде чем пришпорить коня, Терул в последний раз оглянулся на тело злосчастного Дуррама.
Оглянулся… и на губах его мелькнула улыбка.
Глава четвертая
На следующий день Ульдиссиан гнал эдиремов вперед, мрачный, как туча. Причин этакой перемены в расположении духа он объяснить не удосужился, а спросить о том не отваживался никто, даже Мендельн. По всей вероятности, младшего брата снедали самые жуткие подозрения, однако Ульдиссиана сие ничуть не заботило. Сейчас ему казалось особенно важным поскорее достичь стольного града Кеджана и встретиться с кланами магов.
Вот только хватит ли их помощи в схватке со всей вражеской мощью? На взгляд Ульдиссиана, Инарий вполне себе убедительно показал, сколь мал, сколь ничтожен он, человек, в сравнении с ангелом. Рядом с Инарием сущей мелочью казалась даже Лилит. Однако в итоге Ульдиссиану неизбежно придется схватиться с врагом-небожителем… схватиться и, вероятно, принять скорую, постыдную смерть.
Однако в тот день эдиремы в пути не встретили никаких помех, кроме небольшого дождя. Поначалу дождику даже обрадовались, так как с его началом в джунглях стало немного прохладнее, но едва дождь кончился, влажность воздуха сделалась невыносимой. После этого партанцы идти с должной скоростью уже не могли, и даже местные, уроженцы джунглей, начали сдавать куда раньше, чем хотелось бы.
И все же на ночлег они расположились в уверенности, что назавтра – по крайней мере, с верхушек деревьев – сумеют разглядеть впереди далекие шпили башен великой столицы, Кеджана. От этого даже Ульдиссиан, пусть самую малость, но повеселел.
Спать он улегся, не сомневаясь в повторении ужасов прошлой ночи, но дело ограничилось всего-навсего какими-то туманными сновидениями. Проснулся Ульдиссиан в заметно лучшем настроении. Такова уж человеческая натура: с течением времени ночная встреча казалась ему все более пустяковой, однако обратиться с предложением к магам и прочим правителям города он был намерен, как только достигнет столицы.
На исходе утра путь эдиремам преградило нечто, немало обрадовавшее многих из них. Сквозь джунгли, деля их надвое, тянулась наезженная дорога, в которой Сарон и еще несколько человек немедля узнали тракт, ведущий прямиком к главным воротам Кеджана.
Причин не воспользоваться трактом Ульдиссиан не нашел. Эдиремы перестроились в колонну, а сам он с Серентией и Мендельном встал во главе.
– Теперь