мысли о нем сердце Нины забилось сильнее, и она, закусив губу и отвернувшись, велела думать себе о том, что дома ее ждет Женя, ее Женя, и только ее, который, пока она тут размышляет черт знает о чем, попивает кофе.
И ждет, когда же Нина через семь минут вернется домой.
– Мисс, вы ведь все собираетесь на остров Альбатросов? – услышала она простоватый голос и, обернувшись, заметила переминающегося с ноги на ногу паренька, облаченного в бушлат и капитанскую фуражку.
Краснея, конопатый юноша сдернул головной убор и, неловко поправляя рыжие космы, представился:
– Нарракот, мисс. Я вас повезу.
Ну да, Фред Нарракот, местный житель, который переправлял «негритят», точнее, «альбатросов», на остров.
Только в романе это был пожилой человек, а тут – совсем еще зеленый пацан. Впрочем, присмотревшись, Нина поняла, что, вероятно, он все же старше, чем она сначала подумала, однако сути это не меняло: возраст Фреда Нарракота в этом мире существенно изменился.
Еще одно отличие в литературной вселенной.
– Альберт Нарракот, к вашим услугам, – запинаясь, произнес конопатый, явно смущенный тем, что говорит с юной дамой.
– А разве не Фред? – произнесла Нина, и молодой человек кивнул:
– Это мой дядя, но у него вот уже три дня как жуткий приступ люмбаго, и он попросил меня перевезти вас на остров, мисс.
Нина снова взглянула на часы, и до нее донесся пронзительный голос мисс Блор:
– Как я поняла, мы уже пять минут назад должны были отправиться на остров, но все еще сидим здесь. Не терплю ненужной траты времени!
Доктор Роджерс расхохотался:
– Ах, как ни старайся время наверстать, все равно каждому из нас предстоит свой смертный час, рано или поздно! Мне ли, врачу с Харли-стрит, этого не знать!
Он заливисто расхохотался собственной сомнительной шутке, а Ломбард громко произнес:
– Лучше поздно, чем рано, доктор.
Тот, резко смолкнув, заявил:
– Ну, все в руках Господа нашего всемогущего. Ну, или вашего лечащего врача!
И снова загоготал.
Опоздавшего гостя, которого, как сообщил Нине хозяин «Семи рысаков», согласно полученной им от мистера Дадда инструкциям, звали Энтони Марстенс, ждать не стали.
Ну да, в романе это был Энтони Марстон, а тут Марстенс, и в советском фильме его играл Александр Абдулов. Этот Марстон-Марстенс был первой жертвой, отравленной всего несколькими часами позднее, за ужином: его вина заключалась в том, что, будучи отвязным «мажором» тех лет, он, гоняя по проселочным дорогам с большой скоростью, сбил насмерть двух ребятишек.
В своем признании судья Уоргрейв объяснял, почему выбрал Марстона в качестве первой жертвы: вина его, по сути, менее тяжелая, чем прочих гостей-убийц, так как у этого типа напрочь отсутствовала совесть, поэтому и нечего ему страдать за содеянное – можно, подсыпав в шампанское цианида, избавиться от него сразу же.
Нина вспомнила процитированную Ломбардом считалочку из этого мира: