смертельной! – опасности.
Забытая всеми Прошка, по-прежнему крутившаяся возле хозяина, снова замяукала и поскакала в комнату… должно быть, показывала, где хранится одежда и белье.
– Давай я найду для него футболку с трусами, а ты собери пасту, щетку… ну все такое… – обратилась Мария к Бердянскому. – Или лучше наоборот?
– А? Да… давай. А таблетки, таблетки ему там понадобятся ведь, да, док? – вдруг заволновался Павел и, сунув руку в карман куртки, вытащил пузырек с валокордином и блистер с нитроглицерином.
– Берите, не помешают уж точно… – пробасил фельдшер, наблюдая, как медсестра делает укол пациенту и ставит внутривенный катетер для капельницы.
– Готово, Михал Михалыч! Пульс вроде стабилизируется.
– Угум… Так, ну что, трусы-тапки собрали? Давай, друг, дуй к машине, скажи шоферу, пусть носилки несет. И проход освобождаем, молодые люди.
Несколько минут суеты – и Андрей, обколотый и по-прежнему пребывающий не то в обмороке, не то в тяжелом полусне, был погружен в «Скорую помощь». Истошно взвыв сиреной, машина рванула с места и исчезла за поворотом, а в дверях возникла всполошенная консьержка, принялась причитать и выспрашивать, что произошло. Ее появление заставило Марию и Павла поторопиться со сборами, и несколько минут спустя они сами покинули квартиру Андрея.
Мария с неохотой оставила спасительницу-Прошку на попечении тети Вали – она думала, что лучше бы пока забрать котофеишну к себе, но ей было неудобно перед Бердянским, да и консьержка наверняка заартачится…
Теперь следовало бы вспомнить о том, что ее ждет работа, и, если она не явится, хотя бы с опозданием, Вишняускас ее в лучшем случае оштрафует, а в худшем -укажет на дверь. Мария собралась попрощаться с Павлом и получить заверения, что дальше он справится сам, сможет доехать до больницы и уже там спокойно позаботится о друге. Но… это оказалось не так-то просто сделать. Сердце сжималось от жалости, стоило взгляду упасть на сосредоточенное бледное лицо и покрасневшие глаза Бердянского. Он крепился, но с ним явно было не все порядке.
«Переживает за Андрея… а может, вспоминает, как с ним все было тогда…» – подумала она мельком, и, когда он, остановившись у темно-синей «ауди», вдруг спросил:
– Ты со мной? – ответила:
– Да, конечно. Едем.
– Садись. – он распахнул перед ней переднюю дверцу, кинул сумку на заднее сиденье и, сев за руль, вновь замер, как перепуганный зверь, пойманный в капкан. Кое-как совладав с нервами, завел машину и так резко рванул с места, что Марию вдавило в спинку сиденья…
Пока выруливали из переулка на набережную и оттуда разворачивались под мостом на Якиманку, он молчал, но на первом же светофоре вдруг повернулся к ней и, испытующе глядя в глаза, спросил:
– Ты что, правда где-то рядом живешь?
– Да, через два дома… А что?
– Да нет, так… ничего… просто странно это как-то…
– Ничего странного. Мы вчера с ним в магазине столкнулись, и он меня провожать