скалы.
Лодочник был в той же рубашке, джинсах и ботинках, что носил в ночь, когда Миранда в последний раз видела его живым. Бедра и колени были запачканы грязью, руки тянулись к земле. Под челюстью виднелся порез, и казалось, будто он нахмурил брови, но в остальном лицо его было лишено выражения, лишь смотрело пустым, оцепенелым взглядом мертвеца. Из его груди, над самым сердцем торчала стрела. С оперением таким же светло-серым, как у тех стрел, что Миранда и сейчас носила в своем колчане…
«Нет», – сказала она или подумала, что сказала, не осознавая, что ее пальцы, несмотря на лук в руке, показывали жесты, которым она научила общаться Малька. При этом она забывала дышать. У Миранды вскружилась голова, и она уселась в траву. Солнце, опустившись за дуб, подсвечивало труп Хирама золотым нимбом.
Над ней вдруг возник силуэт Малька.
Миранда тупо уставилась на него.
Мальчик наклонился, положил свой лук на землю.
«Ты в порядке?» – показал он жестами.
Она схватила его за руку и указала на дерево за ним.
«Человек? – кое-как показала она дрожащими руками. – Видишь?»
Малёк оглянулся через плечо.
«Человек? – сказал он. А потом покачал головой, поправил: – Олениха».
Олениха?..
Миранда посмотрела на дерево. Висело животное. Мальчик всадил стрелу ему в сердце и, просунув веревку через сухожилия ног, подвесил и перерезал горло. И кровь до сих пор сочилась на зеленую траву.
Миранда медленно оторвалась от земли. Колени у нее дрожали.
– Я не… – проговорила она, но больше ничего вымолвить не могла.
Встревоженный Малёк с любопытством наблюдал за ней.
Она выдавила из себя сухую улыбку, вопреки навернувшимся на глаза горячим слезам, и покачала головой. Затем подошла к оленихе. Коснулась сгубившей ее стрелы, вонзившейся в грудь древка.
Миранда огляделась вокруг, увидела, как все произошло. Мальчик взобрался на дуб и ждал, а олениха забрела в высокую траву, чтобы ее пощипать; мальчик свалил ее выстрелом ярдов с пятидесяти-шестидесяти; она увидела в траве вмятину и кровавый след, где он протащил ее от линии деревьев к дубу посреди луга. Миранда изумилась меткости мальчика при таком расстоянии. Он стрелял чисто инстинктивно. Она же, привыкшая стрелять прицельно, с выносом, оценивала высоту по расстоянию между наконечником при полном натяжении лука и мишенью. Перед каждым своим выстрелом производила расчет, тогда как мальчик действовал совершенно непостижимо.
Она провела рукой по оленьему боку: мех был жесткий, как щетина малярной кисти.
«Хороший выстрел», – похвалила она.
Он расплылся в улыбке, теплой и лучезарной.
Она вмиг почувствовала себя лучше.
– Но не стоит оставлять ее внутри. – Она ухватилась за стрелу, торчавшую из оленьей груди, и вырвала ее. Наконечник был острый, из тех, что она подарила ему прошлой весной на день рождения.
«Покажи мне, что нужно теперь сделать», –