поднял глаза на ближайшую из зеркальных стен. В молодом элегантном военном, обтянутом безупречным мундиром и брюками с лампасом, он не сразу узнал себя. То есть это был, конечно, он, но гораздо лучше, значительнее и даже умнее, чем повседневный Марков. Действительно, был еле-еле жлоб, лагерник, а стал вполне приличный человек, какого и на светский раут пустить не стыдно. Такой фамильное столовое серебро по карманам точно рассовывать не будет.
Пинкус Мордехаевич с гордостью следил за реакцией Маркова на собственное отражение. Сергей повернулся к портному и искренне произнёс:
– Спасибо, мастер.
– Не на чем, – ответил Копфман. – К такому костюму просто необходимы приличные сапоги. Так они стоят вон там, в углу.
Марков уселся в синий «ЗиС-101» (по чину полагался. А на «Линкольнах» и «Паккардах» ездили уже секретари ЦК и члены Политбюро), на переднее сиденье, как всегда любил, а Иванова отправил в салон, чтобы не надоедал. Уже неделя прошла, а Сергей всё не мог насмотреться на Москву глазами свободного, да теперь ещё и высокопоставленного человека.
В Москве начиналась весна. Солнце сияло с выцветшего за зиму неба, как лентяй в выходной. Сугробы на обочинах улиц начали темнеть и подтаивать с одного бока. С крыш капало, народ шёл не торопясь, подставляя лицо и бока разыгравшемуся светилу. Люди предвкушали грядущее тепло.
Сергей с удовольствием потянулся.
– Вас, полковник, куда подбросить? – он так называл Иванова для простоты, лень было каждый раз выговаривать – «товарищ военинтендант первого ранга». А тому – как маслом по сердцу.
Он высадил старательного интенданта на углу Воздвиженки, рядом с громадным зданием Военторга, потом доехал до Театральной площади и отпустил водителя.
– Я пройдусь пешочком, а ты езжай в гараж, машиной займись, в восемнадцать ноль-ноль у моего подъезда, как штык.
– Слушаюсь, товарищ генерал-полковник, – ответил сержант. Козырять, сидя за рулём, ему не полагалось, и он всё положенное почтение постарался передать голосом.
Марков медленно шагал по улицам, от которых успел отвыкнуть. Шёл куда глаза глядели, не обращая внимания на удивлённые взгляды столичных жителей: генерал-полковник, бредущий пешком, – зрелище не слишком привычное даже для центра Москвы.
Было тепло, наверняка выше нуля. Мамы тащили за собой санки с карапузами в пальто с воротниками, обвязанными шарфами. Но малыши уже всячески старались выпростаться из ставших неудобными одёжек.
По Неглинной, потом по Кузнецкому мосту Сергей вышел к Лубянке, автоматически свернул вправо, обошёл площадь, держась подальше от мрачного здания. Зачем-то направился к отгороженной от площади ветхими двухэтажными домишками каменной громаде – Политехническому музею.
В скверике возились и хохотали молодые парни и девчонки, наверное, студенты. Высокий тощий малый в очках-«велосипедах»,