перекладине, отчего мужчина повалился на землю, словно мешок с камнями. Ингрид стояла над ним, стараясь не смеяться слишком громко, чтобы не выдать их присутствия.
– Поднимайтесь, – она подала ему руку, помогая встать. Её ладони были мягкими и прохладными, вероятно, от соприкосновения с металлом.
Когда доктор наконец твёрдо стоял на земле рядом со своей спутницей, они двинулись в сторону перелеска по песчаной дороге. Вокруг не было ни души. Лишь чистое звёздное небо над головой.
– Смотрите, это созвездие Гидры, – произнесла Ингрид, указывая пальцем в небо и очерчивая лишь ей одной известные узоры.
– Боюсь, я ничего не смыслю в астрономии, – виноватым тоном произнес Чарльз, – Вам не холодно?
– Нисколько, – ответила девушка, продолжая всматриваться в ночное небо, – Вы знали, что все спутники Урана названы в честь персонажей из пьес Шекспира и Поупа? Титания, Оберон, Умбриэль, Миранда…
Чарльз не видел в ней ту холодную и отстранённую девушку, встретившуюся ему днём на террасе и тогда в кабинете. Доктору показалось, что Ингрид наконец сбросила маску, обнажая свою истинную натуру, куда более тонкую и проникновенную. Будто она сейчас и правда видит Уран со всеми его спутниками, несмотря на их недосягаемость человеческому глазу.
– И вы говорите, что вам не хватает юношеской беззаботности? – скептически поинтересовался мужчина, – Едва ли озадаченный своими проблемами человек сможет вот так смеясь сбежать из дома посреди ночи.
– Это не беззаботность, – возразила Ингрид, – Скорее безрассудство. Но разве молодость дана нам не для безрассудств? – А даже если и беззаботность, то, разве это не хорошо? Ведь психотерапия предполагает работу над собой, так?
– Почему вы сбежали с ужина сегодня?
Ингрид опустила взгляд, вновь поправляя волосы.
– Они все кажутся мне такими громкими… Постоянно лепечут о чем-то без разбора, постоянно куда-то торопятся. Когда я нахожусь среди них, то начинаю злиться безо всякой на то причины. Я боюсь навредить им, поэтому стараюсь избегать подобных ужинов.
– Но как вы можете им навредить?
– Мы еще доберемся до этого в моем рассказе. Пока что вы все равно мне не поверите, как не верите во все остальное, – они встретились взглядами на несколько секунд, никто не спешил отвести глаза, – Вы ведь не верите мне, я знаю это.
– Почему вы так уверены в этом?
– Вы всегда слушаете меня слишком внимательно, когда я говорю об Астрале. И постоянно что-то записываете в свой блокнот. Ваш предшественник делал то же самое, а потом поставил мне шизофрению.
– Подождите, кто лечил вас до меня?
– Какой-то странный доктор. Он был похож на перекормленную крысу. Тонкий нос и глаза-бусинки, все время гнусавил… Барти, кажется.
Чарльз узнал в описании своего друга Бартемиуса. Это значительно меняло всю ситуацию. Ведь именно Барти подсунул ему случай Ингрид. Но почему он вдруг решил отказаться от своего