очень просто проверить, – сказал Боголюбов. – Позвонить в охрану, и они скажут.
– Можно и позвонить, – легко согласился Саша, – только не было в музее никого. Все пошли на кладбище, а потом на поминки.
Боголюбов еще посмотрел на стену с портретами, широкими шагами направился к высоким дверям и распахнул их. Нина с той стороны отпрыгнула и чуть не упала.
– Вы вчера не снимали музей с охраны? – вежливо спросил Боголюбов.
Нина с ненавистью смотрела на него.
– Я вчера похоронила любимого учителя и близкого человека, – выпалила она ему в лицо. – И если бы вы не прикатили, она была бы жива и здорова!
– Нина!.. – одернул ее Саша.
– А ты выслуживайся, выслуживайся! Может, к майским праздникам премию выпишут за лизоблюдство!.. И ты еще пару полотен вверх ногами повесишь!
Она повернулась и побежала по белому залу с колоннами. При виде колонн Боголюбова затошнило.
Он поднялся на второй этаж и уставился в окно на клумбу, похожую на бело-голубое облако.
– Извините ее, Андрей Ильич. На самом деле никто не думает, что вы виноваты…
– В каком смысле? – уточнил Боголюбов. – На самом деле все думают, что как раз я виноват! Где картина, которую преподнес Анне Львовне писатель?
– Я не знаю, – ответил Саша с изумлением. – Должно быть, у нее дома.
– Я хочу взглянуть на портрет.
– Зачем?!
Боголюбов усмехнулся.
– Из эстетического интереса, Саша! Это можно устроить?
– Не знаю, Андрей Ильич. Анна Львовна жила одна, пока сын не приедет, к ней в дом заходить нельзя, наверное…
– У вас есть ключи? Или у кого они есть? У всех, как водится?..
– У меня нет, – твердо сказал Саша. – Может быть, у Нины или у Алексея Степановича! А у меня нет.
– Кто такой Алексей Степанович?
– Сперанский, писатель!
– Да, да, – согласился Боголюбов, глядя в окно. – Знаменитый, я вспомнил.
Длинная черная тень прочертила клумбу с первоцветами, мрачная фигура выступила на свет. Боголюбов сорвался с места и побежал по лестнице вниз, чуть не падая на ковровой дорожке.
– Андрей Ильич, вы куда?!
Боголюбов выскочил на площадь перед музеем, зажмурился от солнца и вбежал в распахнутые чугунные ворота. Убогая – как же ее зовут?! – неторопливо обходила цветочное облако.
– Постойте!
Она оглянулась и остановилась. Боголюбов подбежал. От резких движений колотило в висках, и голова как будто опять немного треснула.
– Как вы вчера сюда попали? Я видел вас в окно! Ворота были закрыты, калитка тоже! Как вы прошли?
Убогая постояла немного и двинулась дальше. Боголюбов схватил ее за руку.
– Вы не понимаете меня? Как вы вчера здесь оказались?
– Андрей Ильич, – выговорил подбежавший Саша, – что случилось?
– Вот это, – убогая нагнулась и потрогала нежные лепестки, – мышиные слезы. А это крокусы. Кудрявчики – гиацинты. Беленькие – подснежники. А тюльпанов еще нет. Тюльпаны