неприглядный и подозрительный, что оставалось удивляться: и как её до сих пор не повязал первый же попавшийся стражник? Женщина выглядела… странно. Необычно. И не слишком приятно. Лицо у неё было бледное, породистое, скуластое, с тонким хищным носом и узкими губами. Глаза откровенно пугали – один зелёный, другой небесно-голубой, они злобно сверкали из-под длинной чёлки, как два разноцветных фонаря. Кроме того, чернокнижница была горбата. Когда она давала себе труд выпрямить спину, этот изъян был почти незаметен. Но хорошей осанкой женщина похвастаться не могла, потому и сгибалась у неё спина, и одно плечо постоянно оказывалось выше другого. Телосложения эта неприятная особа была стройного, если не сказать хрупкого, если не сказать даже тощего – и руки, и ноги выглядели слишком тонкокостными, готовыми сломаться от одного неловкого движения. Оба её запястья наставник Арвин бы легко одной рукой обхватил, шея толщиной вполне могла посоперничать с цыплячьей, а длинные пальцы и вовсе походили на ветви молодого деревца. Кожа была такой тонкой и бледной, что под ней просвечивали все сосуды, хоть анатомию изучай. Единственное, что оказалось по-настоящему красивым у чернокнижницы, – это волосы. Прямые пряди цвета воронова крыла (густые, шикарные, с синевато-фиолетовым отливом, словно вобравшие в себя все краски, отпущенные Всесущей это женщине) спускались ниже колен и, казалось, оттягивали голову назад своей тяжестью. Правда, заплетены они были в растрёпанную косу, и потому выглядели неопрятно и неухожено. А ещё у пленницы, как подметил зоркий Вэл, одна нога оказалась короче другой – ровно настолько, чтобы хромота была заметна, но не мешала довольно резво передвигаться.
Так вот, калитка. Перед нападением на мрачную хозяйку лесной избушки Вэл и Арвин перелезли через забор. Наставник что-то там пробормотал, хлопнул в ладоши, и дурная волшба, защищавшая доски, испарилась без следа. Отступали с бессознательной пленницей так же, хотя, видит Луноликая, перевалить через забор замотанное в одеяло тело чернокнижницы оказалось очень непросто. Теперь же процессия неспешно подошла к калитке, и Вэл уже протянул руку… В разноцветных глазах Дженлейн (а именно так представилась женщина) появилось что-то уж слишком неприятное, и ученик паладина поспешил отдёрнуть ладонь.
– Уууууумный мальчик… – медленно произнесла пленница, растягивая и словно смакуя первое слово. Лицо её исказилось, и Вэл не сразу понял, что женщина всего лишь улыбается. Как правило, искренняя усмешка красит человека и делает его привлекательнее, но это, видимо, относится лишь к нормальным людям. Чернокнижница же теперь выглядела ещё неприятнее, чем раньше: правый уголок её губ поднялся куда выше, чем левый, и такая недоулыбка-полугримаса придавала бледному востроносому лицу совсем уж омерзительное выражение.
Сама Дженлейн, кстати, толкнула калитку безо всякого страха, потом аккуратно придержала её, как рачительная хозяйка, привечающая дорогих гостей. И, разумеется, ничего не произошло. Калитка без скрипа открылась, рука, лежащая