обыкновенной дубиной черепушки.
Я же, не имея возможности производить водородные бомбы в промышленных масштабах, пользуюсь в своей работе обычными бытовыми вещами. Вот, например, нашли ли тело той самой упомянутой мадам Маклейн?
– Она пропала бесследно, я надеюсь, вы прольёте свет на это дело, раз признались в её убийстве? – вкрадчивым голосом произнёс судья.
– Безусловно, затем я здесь и нахожусь. Так вот, мадам Маклейн во всех своих интервью с дрожью в голосе говорила, что она настолько любит свой город, что хотела бы раствориться в нём. Она настойчиво повторяла эту фразу снова и снова. Я воплотил её мечту: усыпив точным ударом её любимого слугу Гонсалеса, спрятался в ванной комнате, и, тюкнув хозяйку по темечку, когда она зашла туда, положил старушку в ванную с кислотой. Старая леди постепенно исчезла в кислоте, а когда кислота разъела затычку, мадам вытекла с кислотой в городскую канализацию, растворившись в своём любимом городе, как и желала.
– Это цинизм, достойный адского пекла! – трясясь то ли от отвращения, то ли от ужаса, сказал судья.
– Любой профессионал циничен, Ваша честь. Разве юрист, выбрасывающий несчастную вдову с тремя детьми из дома на улицу за неуплату ипотеки, не достоин адского пекла?
– Вы передёргиваете… – пролепетал судья.
– Передёргиваю я, как правило, только затвор, и если уж я передёрнул, со мной беседовать уже бывает некому… – ледяным тоном произнёс Бышовец.
– Вы забываетесь, подсудимый! – вжимаясь от страха в кресло, фальцетом прокричал судья.
Убийца долго, как удав на мышь, смотрел на судью. Судья словно находился под гипнозом – он всё вжимался в кресло, со страхом глядя в глаза подсудимого. Стало тихо, пауза затягивалась. Один из приставов, охраняющих киллера, крякнул, чтобы разбить звенящую тишину. Подсудимый расслабился, ухмыльнувшись, и отвёл взгляд от покрывшегося испариной судьи. Судья, избавившись от воздействия взгляда киллера, беспокойно бегал глазами.
– Заседание переносится! О дате я сообщу позже! – закричал судья, стукнув деревянным молотком так, что от молотка отлетела щепка.
Приставы вывели подсудимого из зала. Судья вышел в коридор. Глаза у него бегали, как у помешанного. Помощник судьи пытался подойти к шефу, но отступился – судья шёл по коридору, не видя никого вокруг, и бормотал: «Никакого оправдательного приговора… никакого… ненавижу! Его надо убить… убить!» Судью, вдруг, перестало трясти от страха. Злобная улыбка осветила его лицо. «Убить…» – сладко повторил он.
Человек, который спал
Бернард был человеком, который всегда спал. Я не знаю, как же возможно такое, да и никто не знал из его окружения. То, что он спал всегда, поняли не сразу – он ел, как и все, двигался, говорил и даже работал. Но всё это он делал во сне, об этом я узнал из уст самого Бернарда. Однако обо всём по порядку – я расскажу полностью эту историю постепенно, не надо только меня торопить.
Когда Бернард появился на свет из утробы матери,