слишком напоминали требования отчима и матери постичь тайны алгебры и экономики, чтобы непременно поступить на «нормальный» факультет. И если Евгений жаловался, что у него нет от природы способностей и, главное, интереса к этим наукам, то его просто обвиняли в лени и несобранности. Винили во всем, конечно, литературу и увлечение сборными моделями кораблей.
Но все эти невинные яростные споры остались в той жизни, когда он еще не прятался от солнца за темными очками. Теперь-то его убеждали, что надо как-то преодолеть свою новую природу. А инструкций, что неудивительно, выдавать никто не торопился.
– И что мне остается? Как не пить кровь? – спросил Евгений. Пусть он и лежал без сознания, но голод постепенно начал возвращаться. От него свербело в носу, немели пальцы рук.
Но запах свежей крови не доносился от собеседника, зато обостренное обоняние запечатлело оттиск пепла и тлена, как от мумии или музейного экспоната, укутанного слоями древней пыли. Из чего Евгений сделал вывод, что помогает ему такой же не-живой или, вернее, не-мертвый. Оружие против асуров, как доброжелатель сам себя называл. Но голод этот вывод не умалял.
– Хм, не пить – значит, не пить, – только протянул Сумеречный Эльф, улыбнувшись, отчего в его светло-карих глазах заблестели медовые искорки неподдельной доброты.
Евгений не поддался. Он не уставал напоминать себе, что получил по голове, потому что «спаситель» не прибыл на место стычки чуть раньше, посчитав необходимым проверить. Что? Зачем? Чтобы узнать, кто стал «ключом»? Напуганного мальчишку, не желавшего умирать в шестнадцать лет, не волновали судьбы мира. Не в тот миг, когда Ванзан душил его когтями.
– Не пить кровь, значит. Вы способны превратить меня в человека? – холодно и несколько отстраненно поинтересовался Евгений, вновь переходя на «вы», как это случалось в общении с отчимом, когда стена отчуждения между ними покрывалась острой броней.
Когда непослушный пасынок не желал соответствовать стандартам этого человека-параграфа. Его обвиняли в разном: то в «девчачьих» увлеченьях, то в лености, то в нежелании получить в будущем хорошую работу. А Евгений как будто всегда чувствовал, что не светит ему обычная человеческая жизнь, но не представлял, что попадет в такую передрягу.
– В человека… Почему не в кота? – усмехнулся Сумеречный Эльф. – Что тебе даст обратное превращение?
– Даст! И очень многое! – уловил издевку Евгений.
– Но что? – оборвал без выражения Сумеречный Эльф, глаза его застыли стальными дисками.
– Я стану… нормальным.
Вот так просто он признался в своей посредственности, обыденности. От этого он бежал все эти годы. Зачем-то продырявил нижнюю губу, носил красные клетчатые рубашки и тяжелые ботинки, придумал себе особый стиль общения со сверстниками. В небольшом интернет-блоге выливал всю желчь «особенного» на «серую массу». А теперь… отдал бы все, чтобы ничем от них не отличаться, чтобы есть комковатое пюре в школьной столовой, а не нападать на людей