они переполняли его, словно вода водохранилище после длительных дождей. Именно тогда ему захотелось заняться искусством, стать причастным к созданию творений, которые оказывают столь большое воздействие на человека. И с того момента этот импульс хотя много раз и преобразовывался, обретал разные формы и содержание, но никогда не затухал.
Став постарше, он познакомился с биографией Лермонтова и поразился внутреннему сходству между ним и собой. То было самое настоящее духовное родство. По крайней мере, Юхнову казалось, что часто он мыслит и чувствует точно так же, как когда-то мыслил и чувствовал сам поэт. Возможно, что на самом деле ничего подобного и не происходило, но Юхнов был убежден, что это так и есть. По крайней мере, опровергнуть это тоже никто не мог. Иногда он даже думал про себя, что является кармическим потомком поэта, что душа Лермонтова переселилась в его тело. И требует от него сценического воплощения его произведений. Но до сих пор Юхнову не удалось это сделать до конца ни разу, хотя пару попыток и предпринимал. Но они по разным причинам не увенчались успехом. И вот появляется очередной шанс. Это не может быть случайным совпадением, это то, что называется перстом судьбы. И он не может упустить подобную возможность; если это случится, никогда себе такое он не простит. А потому, несмотря на усталость и голодное бурчание в животе, сейчас встанет, пойдет в зрительный зал и будет смотреть, как ставит повесть Тимощук. Его, Юхнова, не оставляет предчувствие, что это будет совсем не то действо, какое он себе представляет. В любом случае непременно выпустит только такой спектакль, каким он видится ему.
Сцена шестнадцатая
Прошло всего пять минут, а Юхнов уже не сомневался, что этот спектакль придется полностью переделывать. В таком виде его нельзя выпускать. Точнее, выпускать можно, сейчас на сцене можно увидеть и не такое, но он тут не для того, чтобы пропускать откровенную бездарную халтуру.
Юхнов прекрасно сознавал, что это вызовет конфликт с режиссером и, возможно, не только с ним. Но другого выхода нет, иначе какой смысл в его тут присутствии.
В этой постановке ему не нравилась ничего. Актеры играли так, словно исполняли роли в очередном сериале. К героям Лермонтова они не имели никакого отношения, они словно бы участвовали в соревновании, кто пошлее исполнит свою роль. В этом произведении Юхнов знал почти весь текст, так как читал его столько раз, что не мог даже приблизительно припомнить сколько. Но сейчас знакомые слова звучали так, словно они произносились то ли в подворотне, то ли в какой-то теплой компании современных менеджеров, заглянувших после работы в бар снять напряжение. Самый оптимальный вариант – сменить весь актерский состав. Дело даже не в том, что актеры и актрисы плохие, а в том, что они с ног до головы пропитались тлетворным духом, настоянным на примитивности и пошлости. И выветрить из них его будет крайне сложным делом.
Но Юхнов понимал, что поменять состав у него не получится, ему никто не позволит это сделать. Эта та красная черта, за