звено «Белый Медведь» и посетить его еще дважды до начала лагеря; в Кракове, Ченстохове и Радоме я нашел по одному человеку и записал их в одиночки. В Холме, Львове и Перемышле из-за протестов украинцев представителей Русского комитета не было, но Вюрглер дал мне адреса членов НТC. Их имена я, к сожалению, не запомнил.
Женщина в Холме до вступления в НТС была членом БРП – Братства русской правды. Она на шее носила крестик с надписью «Боже, спаси Россию» и подарила мне такой же на память. Она была украинкой, как и большинство жителей Холмщины, но, как и многие, считала себя русской. Холм был захвачен в 1939 г. советскими войсками, но только на короткое время. По договору Холм должен был быть под немецкой оккупацией. Большевики, кажется, не успели никого арестовать, во всяком случае, ее не тронули. Она познакомила меня с Машей Олесюк, из семьи, считавшей себя русской. Я пригласил ее в русский летний лагерь, но она сказала, что не может, так как если об этом узнают школьные власти, то будет скандал. Она училась в украинской школе, где велась полуподпольная работа украинских пластунов (скаутов). Она показала мне свою тетрадку, в которой рисовала знакомые мне узлы и дорожные знаки. Она показала мне журнал, издававшийся типографским способом в Львове для украинской молодежи в Генерал-губернаторстве. На обложке был мальчик с треугольным флажком, похожим на скаутские звеновые флажки, только без изображения зверя. Одним словом, под каким-то безобидным названием украинские скауты вели свою работу, как и мы, русские, только мы вели ее в более скромных масштабах. В Галиции и на Холмщине проживало несколько миллионов украинцев, и церковь и общественность поддерживали деятельность пластунов.
Маша была немножко поэтессой. Она перевела на украинский стихотворение Лермонтова «И скучно и грустно…»:
I скучно i сумно, i нiкому руку подати
В хвилини для щастя пропащi.
Бажання? I пощо даремне i вiчно бажати?
Лiта ж проминають – лiта що найкращi!
Любити? Кого ж i на скiльки? На рiк, чi на два,
Не варто трудитись, а вiчно любити не сила.
Мне очень понравился и перевод и то, что девушка любит поэзию, и особенно Лермонтова. Я записал перевод под ее диктовку. Ей было приятно, что взрослый человек заинтересовался ее творчеством, но на мое письмо она не ответила. Вероятно, не хотела связываться со «стариком», хотя мне было тогда только 23 года.
В годы польского правления на Холмщине поляки разрушили много православных церквей, а некоторые переделали в костелы. Так, в Холме был переделан в костел православный собор, который немцы вернули православным. Там служил архиепископ Илларион (Огиенко), и служил не по-церковнославянски, а по-украински. Когда кончилась литургия, хор запел украинскую молитву: «Боже Великий, Творче всесвiту, На нашу рiдну землю поглянь! <…> Люд у кайданах, край у руiнi, Навiть молитись ворог не дасть… Боже Великий, дай Украiнi Силу i славу, волю i власть».
Моя спутница потом рассказала, что многие православные, не желая посещать украинское