решили землю поделить снова с хутора на отруба. И мой выезд из деревни на хутор Мелечино опять не состоялся. Землю так и отдал зятю Василию Фодеевичу Мушкатерову, который выехал туда и вырастил большую здоровую семью. А я получил отруб в деревне в 5 десятин на Куземкине. Здесь и земля была более плодородной и выезжать не надо было. Я был доволен. А строительство дома продолжалось.»
Лошади сначала не было. Надо было заготовить, вывести, просушить, напилить тесу. Папа специально напилил на лесозаготовке. Огромная работа. Наверное, помогли соседи. В деревне это было в порядке вещей. К коллективному труду уже тогда тянулись люди.
Был построен двор из двух помещений: холодного для лошади и теплого для коровы, овец.
Да, построили все и лошадь купили, обзавелись коровой, и две—три овцы были. Эти приобретения уже на моей памяти. Я помню, как соседи шли на «Помочь», так тогда называли: кто бревно даст, кто пилу одолжит, кто тесом поможет (потом отдашь), а когда появилась лошадь (мерина звали Красавчик), тогда дело пошло веселее. Правда, мерин есть мерин: медлителен, но упрямый, тихо, но делает свое дело хорошо. Мне стали разрешать на нем верхом ездить, отвести в ухожу, где все лошади паслись. И с ухожи мне стали доверять его забирать. Иногда приходилось его искать, звать, ловить. Научился надевать уздечку, верхом садиться помогали или садился с изгороди.
С шести лет я стал привыкать и к работе в поле. Как созревала рожь, я со своим серпом шел вместе с папой и мамой. Они готовили мне жгут для перевязки снопов, а я забирал несколько стеблей в левую руку (чем больше, тем лучше), срезал серпом и аккуратно укладывал на соломенный жгут. Сначала не мог завязывать сноп, потом и это получилось. Сноп ставил в груду, в которой должно быть до 10 снопов. Последним груда накрывалась сверху. Работа шла все спорее и спорее, и я возвращался домой хотя и усталый, но довольный, чувствуя, что я уже помощник. Я на глазах набирался опыта и практического ума. Вывозить навоз на поля довольно трудная работа. Лет с 8—10 я уже вилами нагружал навоз на телегу, а пока везешь в поля – отдохнешь. Сваливал в кучи, которые потом надо было разбрасывать по полю. Начал привыкать бороновать и потом пахать. Но за плугом идти трудно: то и дело он выскакивал из борозды, а лошади то и надо было. Приходилось останавливать лошадь и тянуть ее назад, а плуг самому тащить. Тяжел крестьянский труд, но интересен.
А мама (она ровесница папы, тоже с 1896 года рождения) не только все успевала сделать по дому, но вместе с ним в поле, и кроме того, через 1,5—2 года по ребенку у нас нарождалось. Где брались силы? Одного из них родила прямо в поле. И ничего. Никто в больницу не отвозил, никто бюллетень не давал. Сравниваешь теперешнее положение рожениц с тем, как было, и думаешь: как же все изменилось? Специальные родильные дома, врачи—хирурги, медсестры, за каждым вздохом следят, а появится ребенок, его редко и маме показывают, ухаживают за ним по всем законам. Чистота для