Василия Федоровича Богодаева. За что? За то, что имел дом лучше всех, побольше земли, чем у других и еще хорошего жеребца, которого все знали, боялись и любили. Наемный труд не применяли. Просто вся семья была очень трудолюбивая.
Когда конфисковали имущество и семью отправили в Сибирь, кто—то жалел их, а кто—то радовался. Это такие бедняки как Гордеев Иван, который и потом в колхозе доказал, что работать не любит.
Я помню совещание, которое проводил Декстер в нашей избе. Мы, пятеро детей, лежали на палатях и слушали, как решалась судьба односельчан. Кому что сдать на колхозный двор, где этот колхозный двор организовать, где хранить семена на посев, как их собрать. Был задействован и наш амбар. Особенно моя мать горевала о корове: «Чем же я буду кормить детей?» – причитала она отцу. И этот вопрос был не праздный. Mы были за маму. Mы привыкли к молоку нашей коровы, запаху его и чистоплотности мамы. А теперь будет колхозное молоко с другим запахом и другой чистоплотностью. Но революционно настроенный отец заставил отвести корову и все, что положено, и возглавил колхоз. Возникает вопрос: надо ли было возвышаться – Декстеру и им подобным, с таким ожесточением идти на штурм крестьянских устоев?
Роман Бориса Можаева «Мужики и бабы» нужен читателям.
г. Куйбышев. Анатолий Андреевич Бывалов, участник парада Победы в Москве, полковник в отставке».
И мне, конечно, приятен был ответ редактора журнала «Дон» от 5.01.88г. Привожу его: «Дорогой Анатолий Андреевич! Сердечно благодарим Вас за обстоятельное письмо в поддержку публикации романа Бориса Андреевича Можаева „Мужики и бабы“. Приятно осознавать, что у нашего журнала есть такие глубокие, вдумчивые, доброжелательные читатели, тем более, дорого получить весточку от много видавшего, много размышлявшего человека, фронтовика, участника парада Победы в Москве. Доброго Вам здоровья, Анатолий Андреевич, всего хорошего Вашим родным и близким. С глубоким уважением, редактор В. Наставкин».
В тот период, несмотря на то, что я цеплялся за свой дом, корову, я легко поддавался новизне: коллективному труду, роли техники, хотел помочь делать жизнь лучше, чтобы всем было хорошо. И очень верил в главных руководителей партии и комсомола. Когда в 1934 году в Смольном был убит Киров, я не только переживал, но и написал впервые в жизни стихи на смерть Кирова и послал их в «Комсомольскую правду». Вот они, совершенно незрелые, но от души стихи:
Снег пушистый, как серая вата
На миллионные массы валит.
Постигла нас нынче утрата:
Киров убит.
Убит. Мироныча не стало
Среди борцов—большевиков.
Нам нужно снова закалиться,
Чтоб в новой битве победить врагов».
Конечно, они не были напечатаны, но смерть Кирова мне дала толчок к активной общественной работе и понимание того, что мир так жесток, что он состоит не только из трудовой