И папа обязательно выздоровеет, и мы все вместе зажжем наши фонарики.
– Когда мы сможем опять обниматься? – спросила, глотая слезы, Анна. Она долго пыталась быть взрослой, но все же на самом деле была ребенком, который очень скучал по своим родителям.
– Скоро, зайчик, скоро. – Катрина сделала паузу и поднялась, протянув руку дочке. – Пойдем в дом. Я тоже зажгу свой фонарик.
Анна не взяла маму за руку, но пошла за ней вслед. И заходя внутрь, оглянулась на фонарик. Он светил, и огонек надежды зажегся и в ее маленьком сердце.
Глава восьмая. Сара
Вскоре Катрине стало хуже, а к ним домой пришла сиделка по имени Сара. Судя по виду этой полной румяной женщины, к ней не могла пристать никакая зараза. Анна, не привыкшая к незнакомым людям – тем более взрослым, – отнеслась к ней настороженно. По природе девочка была дружелюбной, но спустя время так и не смогла привыкнуть к разложенному повсюду луку, запаху чеснока, которым пропахла насквозь Сара, и особенно к тому, что женщина не переносила на дух котов. Угольку пришлось несладко, и он почти всегда сидел в комнате Анны.
– Зачем вы его обижаете? – спросила Анна, когда сиделка в очередной раз замахнулась веником на Уголька. – Он просто хочет есть.
– Я пришла обслуживать людей, а не котов, – резко ответила Сара, и Анне стало не по себе от ее слов.
Через какое-то время Катрина слегла и очень мало вставала, поэтому Сара теперь занималась еще и готовкой. И хоть бедные родители Анны почти ничего не ели, ей нужно было кормить «этого непоседливого ребенка» и, конечно же, саму себя. У самой Сары был аппетит прекрасный, она съедала за раз по две-три тарелки. Уголька она не кормила, и Анна ничего не смогла с этим сделать. Поэтому часть своей еды она разделяла с ним, в итоге оба они оставались полуголодными. Потом Анна тайком от Сары подкармливала Уголька, съедала кусок хлеба, и вместе они уходили спать.
Снова приходил доктор, и Анна слышала, как он сделал замечание маме, сказав о том, что ей следовало раньше позвать сиделку. Что ответила Катрина, Анна не услышала: теперь мама говорила очень тихо.
Так прошло несколько дней. Сара взяла в руки все домашнее хозяйство. Она ухаживала за двумя взрослыми больными и следила, чтобы Анна была сыта, одета и обута как следует. Анна не раз видела, как Сара с невозмутимым видом ест дольками лук или лимон, а ей самой пришлось есть по часам, вставать и ложиться в одно и то же время. Привыкшая к тому, что во всем этом у нее была полная свобода, которую ей давали родители, Анна огорчалась. Ей хотелось капризничать, не делать того, что велит Сара, или делать все наоборот, но потом она вспоминала о родителях и, понимая, что происходит, слушалась эту женщину, смиренно заправляла кровать и шла спать, когда ей говорили. Скоро девочке стало очень неуютно, душно и холодно в месте, которое она столько лет называла своим ДОМОМ. Месте, которое стало домом, благодаря папиному трудолюбию и веселости, маминой любви и теплу. Много дней уже ничего не касалась нежная материнская рука, и, думая об этом, Анна обнимала подушку и проглатывала