так и ощущают свою игру – что они сочиняют музыку в процессе её исполнения. Я думаю, каждый просто извлекает изнутри себя частицы своего опыта, свои знания о музыке, о композиции, гармонии, пропускает свои ощущения и мысли через какие-то фильтры, и на выходе получается музыка – вне зависимости от того, через какие именно фильтры всё это прошло. Мы отличаемся от других импровизаторов только тем, что одновременно делаем это втроём. Это просто занимает немного больше времени, но результат того стоит.
Это как раз то, о чём я собирался спросить: как вам удаётся сопрягать в одном процессе три одновременно импровизирующие личности?
– (смеётся) Это ТРУДНО!
Ну а серьёзно?
– Я думаю, нам удаётся поддерживать необходимый градус творческого общения благодаря тому, что мы, все трое, очень много работаем с другими музыкантами. Таким образом, мы не замыкаемся в рамках коллектива, мы непрерывно растём как исполнители, обогащаемся опытом общения с другими музыкантами, а потом весь этот опыт приносим в группу и обмениваемся им. Кроме того, очень важно, что мы стараемся не повторяться. Я рад слышать, что эта запись звучит не так, как предыдущие. Это значит, что нам все ещё удаётся расти и меняться. А как только мы прекратим расти и изменяться, мы, вероятнее всего, перестанем делать то, что делаем.
Вы ведь уже довольно долго вместе.
– Одиннадцать лет.
Вы не устали друг от друга?
– О, конечно, устали! (хохочет). Это как в браке, знаете ли: кризис третьего года, кризис седьмого года… (смеётся). На самом деле, мы действительно ощущаем себя семьёй – ну, не супругами, конечно (хохочет), а скорее, братьями. Я помню, как мы первый раз сыграли вместе втроём. Это было какое-то волшебство: всё сразу как-то срослось, заработало – это было очень здорово.
С тех пор мы через многое прошли. Гастролируя по Штатам, мы провели в нашем фургоне, наверное, в общей сложности, года два. Конечно, за это время мы не один раз возненавидели друг друга, но то, что получилось в результате, – это больше, чем просто дружба. Это именно тот тип отношений, какой бывает между братьями. Мы любим друг друга, но в то же время легко и быстро раздражаемся от малейшего пустяка.
И мне кажется, что мы не могли бы делать то, что мы делаем, в более широком составе. Коллективная спонтанная композиция – трудное дело, ей и втроём-то заниматься трудно. Так что трио – это идеальный состав для нас. Он позволяет удерживать баланс между творческой составляющей и теми компромиссами, на которые неизбежно приходится идти, когда музыку спонтанно сочиняют одновременно три человека. Если бы нас было четверо или больше, я боюсь, нам не удалось бы находить общий язык, или, точнее, общую территорию, на которой всем участникам коллектива было бы одинаково комфортно. Втроём же нам довольно успешно удаётся эту общую территорию удерживать. Я высоко ценю мнения, суждения и творческий вклад двоих других, и при этом втроём мы то и дело подвергаем сомнению идеи друг друга,