понимаю, что Муська сидит, следит за моими ресницами и ждёт, когда обрадоваться моему пробуждению. Мне смешно. Большое окно на озеро открыто, с ветерком залетает запах тины, горячей смолы на сухом дереве, это Самуил смолит лодки на лодочной, под окном, на берегу. Тихо так, что слышно, как лодки стукаются деревянными бортами, покачиваясь на волнах. Невыносимо лежать притворяться! Прыг с кровати на тёплые половицы и бегом на веранду, где ногам сразу становится нестерпимо горячо на солнцем нагретых досках. Босиком вниз по длинной деревянной лестнице и, стараясь не наступить на колючие шишки, – на берег. Ощетинившись мурашками, вхожу в воду, тихонько трогая пальцами ног острые камешки. Мальки! Уже мальки. Самуил посылает мне привет – кепочкой машет.
Муська наша, как собака, ходила за мной, выискивала меня, оберегала, выбегала вперёд, прикрывая меня и рыча, если навстречу шла собака чужая. Иду вечером уже в темноте домой, мне навстречу из леса протяжное и с возмущением «Мяяяяяяя!!! Где ты шляешься?» – спрашивает.
Котилась она за печкой в узеньком проёме. Только клюкой могла я осторожно выгрести уже подросших котят, поэтому всегда встреча с юнцами была сюрпризом: сколько их там обитает, парней-девок разношёрстных. Котят выносили в лес, на полянки, чего там они вытворяли! Мать металась от одного к другому, раздавая подзатыльники и оплеухи. Отдыхающие умильно сюсюкали, тискали котят, дети умоляли своих мам взять котёночка домой, такого хорооошенького! Почти всех разбирали.
Сосны стоят в лесу как на подбор, лес чистый и весь просматривается, нет подлеска, кустов или зарослей. От этого всегда ощущение простора, здорового пространства и беспричинной радости. Студенты УПИ как-то уже добежали до Шарташа, несмотря на раннее утро, отжимаются от земли, от скамеек, вертятся на турниках, а турников было предостаточно в лесу. Это зрелище со студентами уже было обыденным. Сейчас назанимаются, набегаются и напрыгаются, потом искупаются и бегом во Втузгородок, на лекции. Каждый день такое спортивное зрелище. Они и прибегали сразу с полотенцами, красивые, в майках и трико.
Лес наш пару раз за лето чистили от мусора. Приходили пожилые женщины в черных сатиновых халатах, косыночках, с мешками и палкой-пикой. Обходили, переговариваясь и смеясь чему-то своему, всё наше побережье и собирали мусор, а его было совсем немного. Бумажки, фантики, кульки натыкали на острие палки и счищали мусор в мешок из рогожи. Бутылок почти не было, потому что их принимали в магазине за 12 копеек и брошенную увидеть было не просто, бутылки люди уносили с собой, редкие брошенные подбирали дети, сдавали. Разовая посуда, редкая по тем временам, всё же была: стаканчики бумажные и тарелочки, пластика в те годы не было совсем, поэтому самым злым мусором была разбитая бутылка, блестевшая на солнце, пробка от газировки, окурочки. На личных машинах на Шарташ, к озеру никто не ездил, только на такси к ресторану. Хоть и была улица Отдыха наша проезжей для машин, машин