не цілі сутки.
«Як можна гріх такий зробить!
Воно було б зовсім не диво,
Коли б він їв собі м'ясиво», —
Ведмідь сердито став ревіть.
«А то він сіно їв!» – Вовки завили.
Віл щось почав був говорить,
Да судді річ його спочинку перебили,
Бо він ситенький був. І так опреділили
І приказали записать:
«Понеже Віл признався попеластий,
Що він їв сіно, сіль, овес і всякі сласті,
Так за такі гріхи його четвертувать
І м'ясо розідрать суддям на рівні часті,
Лисичці ж ратиці оддать».
Басню эту, особенно строчки о подлюке лисе, которой за её мерзкий донос достались одни копыта, я часто приводил в самых разных ситуациях. В том числе и там, в солнечной Алупке.
Ведь местные аборигены постоянно навязывали нам, детдомовцам, боевые действия-драки.
Шпана выслеживала нас везде. Особенно – в дивном по красоте Воронцовском парке.
Очень красивое это место, с огромными пышнохвостыми, мяукающими как кошки, павлинами и удивительными деревьями наподобие араукарии, кипариса или гледичии.
Особенно удивило и даже шокировало дерево, на котором висели плоды земляники. Ботаники назвали сие чудо, имевшее совершенно голый ствол, земляничным деревом.
– Деньги! Быстро! – выскакивала на узкую пустынную тропу местная шпана. – Плата за проход!
Знали они, хорошо знали, что денег у детдомовцев нет.
Хотя нет! Лично у меня деньги были, «бутылочные».
Бродил я после уроков по лесистым окрестностям города и собирал пустые бутылки.
А что, очень даже честный труд!
Детдомовское начальство поначалу беспокоилось, разнюхав эту мою страсть. Особенно волновался молодой учитель труда Василий Иванович. Вызвав меня в пустой класс, «трудовик» требовал признаться, куда и зачем я хожу с огромным рюкзаком.
От смущения я долго не мог сказать истину, а потому ненамеренно дразнил молодого учителя:
– Василий Иваныч! Вот анекдот, как мы с Вами и Анькой-пулеметчицей в Гражданскую сражались!
Василий Иванович багровел и пунцовел. Однако натура его, страшно деликатная и скромная, не могла побить несмышлёныша.
Спасла нас моя подружка Ленка, которая зашла в класс:
– Да бутылки он собирает! Для всего нашего класса старается! Не для себя!
Василий Иванович перестал волноваться. Ленка мне потом шепнула, что «трудовик» подозревал меня в работе на турецкую страшную разведку!
Почему подозревал?
Да просто шефами нашими были пограничники ближайшей погранзаставы. И мы часто приходили к ним, с трепетом-благоговением изучали автоматы и пулемёты, обучались конной подготовке, приёмам рукопашнго боя.
Совершали и марш-броски. Наравне с погранцами, ничуть не уступая. Очень этим гордились!
Особенно подружились мы с молодым солдатом Серёгой Коберник. Он лично обучал меня премудростям рукопашного боя. Только предупреждал, чтоб навыки